Как я пришел в Сознание Кришны...
Шрифт:
Главное, что с этой речью мне вручили книги А.Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады и «Рамаяну». «Для расшифровки», — как объяснили мне. Вот тут я и попалась.
По всем правилам тактики и стратегии за теорией следует практика. Тот страшный день мне не забыть: вместо квартиры — огромный школьный актовый зал со сценой; вместо ребят-любителей — замечательная слаженная команда, которой руководила профессиональный режиссер Ананда лила; вместо футболки с джинсами (о, ужас!) — сари, которое, кстати, очень мне помогло скрыть мои трясущиеся коленки (сказать, что я волновалась, значит, ничего не сказать); и, наконец... Полный зал странных людей!
Речь моя, главным образом,
Потом еще много было спектаклей, много других речей и других актеров, но я не смогу забыть ту сказочную, волнующую и радостную одномоментность бытия с чем-то необъяснимым, которую я испытала тогда.
Зыков Дмитрий Томск
Мой однокурсник, увлекающийся эзотерикой и культурой древних цивилизаций, предложил мне сходить на программу об арийской цивилизации.
Русские Веды, арии, свастика, ассоциирующаяся с фашизмом — такие вещи приходили мне в голову. Я думал, что это будет что-то вроде выставки. Но решил сходить, чтобы поучаствовать в жизни своего друга.
Программа проходила в областном краеведческом музее. Я вошел в здание, как-то попал в гардероб, а гардеробщица мне и говорит: «Вешайте одежду и платите десять рублей за вход». У меня в кармане были деньги только на проезд. «Вы выйдите, попросите у тех, что в коридоре», — говорит она. Я так и сделал, подошел к группе каких-то людей. Одна девушка (преданная, как я потом узнал), действительно, дала мне нужную сумму. Я, не успев обратить внимание на окружающую меня обстановку, сразу прошел в зал, где вот-вот должна была начаться программа. Там я нашел Костю!
Вскоре вошел человек в обычном повседневном костюме: черные брюки, белая рубашка, галстук, классический пиджак в мелкую клетку. Он был невысокий, немного сутуловатый, щуплый, с очень короткой стрижкой и представился Измайловым Энвером Хаджимуратовичем, которого позже я стал называть Чарудешной прабху.
Всего не передашь, но я помню, что он был очень дружелюбен, часто улыбался.
Я был поражен системностью изложения материала. Все выстраивалось в какую-то удивительную стройную картину. Хотелось слушать и слушать. Примерно через час был небольшой перерыв, на котором нас угостили какими-то сладостями. После этого лектор попросил каждого немного рассказать о себе. В конце лекции Энвер Хаджимуратович показал нам пару книг. По-моему, это были Бхагавад-гита и «Наука самоосознания». К следующему занятию он попросил всех прочитать первые две главы Бхагавад-гиты.
После второй лекции я был так вдохновлен, что чуть ли не танцевал. Прощаясь на улице со своими университетскими друзьями, я сказал: «Я...», и пытаясь подобрать нужное слово, воскликнул: «...Привлекся!!!».
Индрани Радха деви даси Алматы
Когда мне было 10 лет, я много думала о том, почему так однообразно живут мои родители и все вокруг: работа — дом, дом — работа, или, как вариант: школа — дом, дом — школа. Неужели, и я так же буду жить, неужели, только для этого я родилась?!
В более зрелом возрасте я стала замечать, что
Однажды в журнале «Работница» я увидела рекламу: «Бхагавад-гита как она есть» самое сокровенное знание. Кто ты? Откуда ты? Какова твоя цель в жизни?»
Я хотела выписать эту книгу почтой, но оказалось, что ее можно купить в нашем городе у кришнаитов. Так у нас появилась эта странная книга. Странная потому, что я, как и многие в то время, не думала о Боге, а эта книга была полностью посвящена Ему. Прочитав введение и первую главу, я отложила её, потому что не могла все сразу понять и принять. Но иногда рассматривала иллюстрации, потом находила страницу с комментариями к ней. Всё в книге казалось мне сказочным и неправдоподобным.
Прошёл год, и однажды звонит моя сестра и с восхищением отзывается о кришнаите, которого зовут Матсья. Он приходил к ним на работу, говорил о Боге и как он пел! — мягко, проникновенно, она никогда не слышала ничего похожего. Он оставил им адрес храма и пригласил на программу. Ну что едем? Едем!
Нашли храм, несмело подошли к крыльцу и тут вышли молодые люди с бритыми головами и встретили нас с такой неподдельной радостью: «Посмотрите, к нам пришли гости! Проходите! Проходите!»
Атмосфера в храме была очень тёплая и уютная. Проходим в алтарную, наши хозяева поклонились, и мы тоже дружно падаем ниц.
Огляделись, небольшая комната полна гостей, все сидят на полу. Мы тоже сели.
Через некоторое время один молодой человек взял барабан, а другой начал мелодично вызванивать на цимбалах, и под такой необычный аккомпанемент кто-то запел очень приятным голосом. Этот звук так глубоко проник в мое сердце, что я забылась и «улетела» куда-то очень далеко.
Затем был незабываемый пир с множеством блюд, которые нам предложили с большим вниманием и заботой, а потом с большой любовью нас пригласили на следующую встречу.
Ипполитов Сергей Псков
Однажды в Афганистане наши боевые вертолеты МИ-24 подняли для уничтожения каравана с оружием, предназначенного душманам.
Когда мы прилетели в заданный район, то увидели, что погонщики попрятались, а верблюды с поклажей разбредаются кто куда. Вертолеты встали в круг, и мы, бортовые техники, начали расстреливать караван из пулемета. Я направил свой пулемет на ближайших верблюдов и нажал на гашетку. Было видно, как трассирующие пули фонтанчиками взметают песок вокруг верблюдов и, отскакивая от земли, красными огоньками разлетаются в разные стороны. Наконец, первый верблюд как будто споткнулся передними ногами и рухнул на землю, второй улегся рядом. Чувство ликования первобытного охотника овладело мной, хотелось убить их всех, но быстро кончились патроны. При развороте на обратный курс я увидел лежащих верблюдов, куски разноцветных тканей и белым снегом рассыпанный на пыльной дороге рис...
Когда возбуждение улеглось, червоточиной в сердце проявилась какая-то тяжесть и неудовлетворенность. Появилось чувство жалости к подстреленным верблюдам.
Я начал задумываться о смысле жизни, когда смерть стала реально близкой. Глядя на опустевшую кровать погибшего товарища, я пытался представить, что меня ждет за последней чертой — как может быть, что меня вдруг не станет? Я закрыл глаза, и леденящая тьма небытия коснулась моего сердца. Мне стало жутко.
Отбросив эти мысли, я решил никогда больше не думать о собственной смерти. Но груз несогласия с тем, что я когда-нибудь исчезну навсегда, теперь уже неизменно оставался со мной.