Как я пришел в Сознание Кришны...
Шрифт:
Следующим этапом на этом пути была встреча с преданным. Это был Джапа дас. Оказалось, что я жил с ним вместе в общежитии. Как-то он пошел на выставку, на которую приезжал Гопал Кришна Махарадж в 1977-м году, и получил там Бхагавад-гиту, его накормили сладкими шариками, он стал ходить к преданным, но мне ничего не говорил. Мы с ним жили в главном высотном здании МГУ, в одном двухкомнатном блоке: он в одной комнате, а я в другой. Однажды, когда он не знал, что я нахожусь в комнате, он пошел в душ, и стал петь:
Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе.
Я сидел и слушал. Джапа дас всегда был какой-то странный, необычный. Закончил в Новосибирске школу-интернат для особо одаренных детей. В свободное время занимался тем, что писал какие-то длинные математические вычисления, уравнения на много-много страниц. Я к нему относился с большим
Это было где-то в 1978-м году. Джапа дас толком мне ничего не говорил, может, однажды показал Бхагавад-гиту. Это было какое-то раннее английское издание. Иллюстрации мне показались настолько ужасными, что я не смог всерьез воспринимать все остальное, что там было написано. Всерьез я принимал только Джапу, именно благодаря его цельности.
Потом мы окончили университет, я остался в аспирантуре в Москве, в институте молекулярной биологии, а он по распределению уехал в Ригу. Периодически он приезжал, что-то мне говорил, оставлял какие-то ксерокопии. Однажды Джапа оставил ксерокопию книги Шелтона по раздельному питанию, и я, прочитав эту книгу, тут же стал питаться раздельно. Ел только сырую капусту. И, так как тогда было сложно с овощами, я изучил расположение и режим работы всех овощных магазинов в округе. В 1979-м году Джапа дас дал мне Бхагавад-гиту на русском языке. С дореволюционного издания на французском языке Теософское общество Безан сделало перевод на русский. И книга эта по впечатлению произвела тот же самый эффект, что «Евангелие от Иоанна». Я почувствовал, что за всем этим стоит какая-то истина. Но Джапа не торопился мне что-то говорить.
Однажды вечером он пригласил меня на программу в общежитии МИФИ. Я немного сопротивлялся, но из уважения, желая доставить ему удовольствие, пошел. Программу преданные устроили в читальном зале общежития. Было 50-60 самых разных студентов. Вел ее Сергей Митрофанов, как я потом узнал, Сурья дас. Они вместе с Вишвамитрой прабху были первыми кришнаитами, которых осудили на процессе в 1981-м году. Но в то время Митрофанов заведовал группой в лаборатории академика Спиркина. Академик Спиркин был философом вольнодумцем, но по каким-то причинам власти ему позволяли вольнодумствовать, может быть, потому что были заинтересованы в использовании в своих целях результатов его исследований. В этой ужасно косной системе он занимал особое положение, и на все его «фокусы» смотрели сквозь пальцы. Спиркин организовал на общественных началах свою научную лабораторию, в которой изучались паранормальные эзотерические явления. И там была группа, которую вел Сергей Митрофанов. Он был первым преданным, который проповедовал мне, хотя проповедью это трудно назвать, потому что он говорил о каких-то биополях, об их окраске, об энергетике, о том, как можно видеть ауру. И он утверждал, что не просто ее видел, но мог по ней поставить диагноз, сказать, где что болит, скорректировать отклонения. С ним была симпатичная, молодая, пышущая здоровьем девушка, которую, как я потом узнал, звали Атри. Она тоже была экстрасенсом, могла снимать боль. Она славилась в среде московских кришнаитов, потому что, хотя и была женщиной, но у нее было мужское имя. Атри муни — это мужчина, а она была Атри деви даси. И все поражались этому, искали какой-то глубинный смысл в том, что женщине дали мужское имя. Думали, наверное, что она по природе своей мужчина внутри, но просто у нее облик внешний такой.
В качестве доказательства своей философии Сергей и Атри предложили выйти человеку, у которого что-то болит. Вышел какой-то студент с сильной зубной болью, он держался за щеку. Атри сделала какие-то пассы над ним, человек просиял и сказал, что все прошло. А вывод состоял в том, что нужно повторять: Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе, — и все пройдет, можно и ауру увидеть, и болезнь вылечить. Все это время чувствовалась какая-то нервозность, как при ожидании чего-то. Нам сказали о том, что самое главное впереди. «Самым главным» оказался Ананта Тиртха Госвами Махарадж, ранее Ананта Шанти, который незадолго до этого принял санньясу и пользовался огромным уважением в кругах первых преданных, они его почитали и боготворили. Он вышел, его посадили в центр, а все те люди, которые вели программу,
Джапа сидел вместе со мной в аудитории, хотя я понимал, что он с этими людьми тесно связан. И, когда мы возвращались после программы в общежитие, он спросил:
— Тебе понравилось?
Мне не хотелось его разочаровывать, и я ответил:
— Ну... может быть.
— А мантру ты будешь повторять?
— Если тебе так нравится, то буду.
Наши отношения с ним складывались так, что мне всегда хотелось сделать ему что-нибудь приятное. И я очень хорошо помню тот торжественный момент, когда он вручил мне самодельные четки, стоя на лестничной клетке общежития, и сказал, что нужно четыре раза туда-сюда пройти, перебирая четки, и получится один круг. Это были четки из 27-ми бусин, если умножить на четыре, то получится 108 — один круг. Показав мне, как двигать бусинки, он уехал в Ригу. И я стал читать, полагая: «Если говорят, что надо — значит, надо».
Я начал повторять мантру в трамвае, по дороге в институт и обратно. У меня уходило где-то 15 минут на круг, и я думал: «Целых четыре часа я должен потратить на 16 кругов?». Мне казалось, что это невозможно, но очень скоро (весной 1980-го года) я стал повторять 16 кругов и следую этому до сих пор.
Потом Джапа познакомил меня с московскими преданными. Впечатление они произвели на меня самое ужасное, потому что все были необычными. Джапа меня познакомил с Ашутошей, его женой Олей Сурович, ее братом Анагха Дундубхи, все они были очень странные для меня.... Также меня познакомили с Премавати. И когда в очередной раз Джапа приехал, я сказал ему:
— Я, конечно, буду общаться с ними, если ты хочешь, но люди они странные, должен тебе сказать.
Он ответил:
— Ладно, я познакомлю тебя с нормальным. И познакомил меня с Радха Дамодарой, который был таким солидным человеком, внушающим доверие.
Это было уже где-то в 1982-м или 1983-м году. А в основном я общался с Ашутошей. Джапа привел меня к нему на квартиру, на Первомайской, находившуюся на другом конце города. И все программы, помимо киртана, прасада и каких-то рассказов, у него завершались одним обязательным элементом, а именно, тем, что он рассказывал нам свою родословную, о том, что он из рода декабристов и что все его предки были дворяне. Я все никак не мог понять, какое отношение имеет одно к другому. Как я потом понял, тогда в среде московских кришнаитов все ценили авторитеты и подражали им. Было понятно, что они все подражают Ананта Шанти, который на самом деле был очень могущественным проповедником, от него исходила очень мощная энергия. Отчасти потому, что он был связан с Западом и с Гуру, а это имело мистический характер. Связь шла через него, и он пользовался этим. Вокруг него было несколько доверенных людей, и все подражали ему, но Ашутоша не был среди этих самых доверенных, и, соответственно, он подражал тем, кто подражал Ананта Шанти. А тот обычно говорил длинными монологами.
Книг Шрилы Прабхупады на русском языке тогда еще не было, и вся информация шла через Ананта Шанти. Как-то пронесся слух: мы делаем Бхагавад-гиту, которая потом в действительности и стала первым русским ее переводом. За это тогда взялась Премавати, она распределила все главы разным людям. И, так как тогда было очень мало людей, которые знали английский, разные главы переводились с разных языков. Ашутоша знал французский и взялся переводить шестую главу с французской Бхагавад-гиты, которая называется Дхьяна-йога. Я помню, что все его лекции тогда были связаны с медитационной йогой, его личным пониманием. Кто-то знал английский и переводил какую-то главу с английской книги, матаджи Малини знала немецкий, она переводила еще какую-то главу с немецкого, Санака Кумар приехал из Литвы и, будучи литовцем, переводил с английского на русский.
С Вишвамитрой я тоже встретился в первый раз на квартире Ашутоши, на эту квартиру периодически приходили разные странные люди, они все были без носков. Настоящего кришнаита можно было определить по тому, что он у двери снимал не только туфли, но еще и носки. Первая черта, по которой я научился отличать кришнаитов от нормальных людей: они все должны быть босыми.
Во времена репрессий программы стали проходить подпольно, в основном в лесу. Когда посадили Вишвамитру и Сурью, вышла статья «Идеологическая диверсия», и слова эти звучали зловеще. Там была фотография: протянутые ноги, самого человека не было видно, и Сурья, который их моет и чуть ли не целует. В статье говорилось, что завелась такая секта, в которой моют ноги иностранцам, американцам, а потом пьют эту воду. Это и есть идеологическая диверсия. И тогда мне стало страшно. Как-то я пришел к Ашутоше, и он сказал: «Помнишь, Вишвамитра был, так вот, его арестовали».