Как я стал кинозвездой
Шрифт:
— А вот моему Энчо роли не дали! — не слушая, продолжала Лорелея. — Ну конечно, он ни к кому не подмазывался, знакомств у нас нет… А теперь все по знакомству, талант гроша медного не стоит.
— Ошибаетесь, госпожа Маринова, — со вздохом проговорил Маришки. — Талант очень даже дорого стоит! Но только товар это редкий… И, признаюсь, я завидую вашему сыну, потому что у него, по-видимому, есть талант. Не сомневаюсь, что Энчо когда-нибудь станет знаменитым изобретателем.
Маринова взглянула на него с изумлением, к которому явно примешивалась
— Вы правда так думаете? — спросила она.
— Правда. Он даже академиком может стать.
— А… откуда вы знаете?
— Знаю… — лукаво улыбнулся Маришки.
Цветан Маринов, тоже улыбавшийся, причем какой-то странной улыбкой, встал, подхватил сетку с колбасой и бутылками и сказал:
— Я тоже это знаю… И поэтому, извините, отправляюсь на поиски… Иначе мир, того и гляди, потеряет великого изобретателя, болгарского Эдисона, быть может… — И горячо продолжал: — Знаете, что он изобретает?.. То есть изобретал, прежде чем полез в кинозвезды? Перпетуум мобиле! Да, да! Перпетуум мобиле! Иными словами — Вечный двигатель! Или почти вечный, потому что законы природы непреодолимы… Но все равно его двигатель, возможно, в значительной степени решит такую важную для человечества проблему, как энергетическая… И тогда… Тогда… — Он на полуслове оборвал себя, будто испугавшись собственного красноречия, лицо опять приняло скорбное выражение человека, у которого бесследно исчез сын. — А заявление, товарищи кинематографисты, порвите и выбросьте в мусорное ведро. Верно я говорю, Лора?
Его жена была в такой растерянности, что не знала, как реагировать на все эти восхваления по адресу сына, хотя они явно ей льстили.
— Нам тоже пора, — сказал Маришки, — у нас встреча с «Золотыми колокольчиками».
— С «Колокольчиками»?! — У Мариновой от удивления глаза на лоб полезли.
— Да, устроим прослушивание. Думаем пригласить их в нашу картину.
У Лорелеи перехватило дыхание, она переводила взгляд с меня на остальных гостей и снова на меня, словно просила о помощи:
— Как же так? Этих безголосых бездарей?
— Эти «безголосые бездари», как вы изволили выразиться, — композитор свирепо оскалил в улыбке зубы, — заняли второе место в стране, имеют шансы перейти на первое и, как я слышал, вскоре поедут в Японию на гастроли. До свидания. Идемте, товарищи!
— Постойте! — остановила нас Лорелея. Она была белее мела. — Мой Энчо тоже поет в «Колокольчиках».
— Насколько мне известно, он ушел из ансамбля, — заметил я.
— Как ушел? Почему ушел? Это временно… ради кино… Он ведь должен был играть Орфея… И чтобы иметь побольше свободного времени для подготовки…
— Весьма сожалею, — пожал плечами композитор, — но теперь уже поздно.
Мы были уже в дверях, когда Лорелея нас снова остановила:
— Хочу вас кое о чем спросить… А кто же будет играть Орфея и Эвридику?
— Пока неизвестно, — ответил Маришки и, подумав, добавил: — Возможно, через несколько часов мы это узнаем.
Спустившись вниз, мы успели
4. «Золотые колокольчики» и блестящая идея, осенившая композитора
Пробило два часа. Гости проголодались.
— Товарищи, в это время у нас в городе все рестораны закрыты, — сказал я. — До встречи с «Колокольчиками» еще два часа. А жена вчера наготовила целую кастрюлю тушеной фасоли, свое «фирменное блюдо». Ну и бутылочка Красного вина найдется… с собственного виноградника… Как вы на это смотрите?
— Лично я «за», — сказал Маришки. — Спасибо.
Остальные тоже проголосовали «за», и вскоре мы уже сидели у нас и, пока жена накрывала на стол, беседовали о том о сем, о «Колокольчиках», о Северине Миленковой… Композитор неожиданно спросил:
— Энчо, кажется, был в этом хоре солистом?
— Да, — ответил я. — Пел первым голосом.
— Гм… — композитор заулыбался. — У меня идея!
И наскоро изложил ее, после чего Владилен Романов тут же заказал срочный междугородний разговор с Петруновой, мамой Росицы.
— Берите такси и приезжайте! — кричал он в трубку. — Немедленно! Расходы оплатим. Есть возможность все-таки взять Росицу на картину.
Он положил трубку и, радостно потирая руки, сообщил:
— Порядок!
— А Орфей? — спросила Голубица Русалиева.
— Не будем спешить! Насчет Орфея у меня тоже есть идейка, — успокоил ее композитор.
Фасоль была действительно отменная, кастрюлю выскребли до донышка.
К четырем часам, в отличнейшем настроении, несмотря на мрачные пророчества Лорелеи, что Энчо будет найден на дне водохранилища, мы отправились в клуб.
Зал был набит ребятами, возбужденно обсуждавшими предстоящую спасательную операцию. Тут были все участники хора и мой седьмой «В» в полном составе во главе с Кики Детективом. Многие захватили с собой свистки, губные гармоники, барабаны, трещотки… Позже подошли Бобби Гитарист, Маэстро, даже Фальстаф специально примчался из Стара Загоры.
Нас встретила Северина Миленкова. Как всегда, в цветастом платье и парусиновых тапочках. Очень нам обрадовалась, и поскольку они давно были знакомы с Юлианом Петровым-Каменовым, между ними завязался деловой, профессиональный разговор.
Тем временем остальные кинематографисты незаметно наблюдали за Кики Детективом и Миленой — как они движутся, как подшучивают над одноклассниками, как смеются. Оба были очень хороши собой, и я уже догадывался, какие у режиссера намерения на их счет… Однако угадал далеко не все. Потому что понятия не имел о сложных кинофокусах.
— Можно начинать! — сказал композитор.
«Колокольчики» выстроились на сцене, и он объяснил им, что от них требуется: петь так, чтобы войти в картину через широко распахнутые ворота, то есть чтобы ни к чему нельзя было придраться. Первым номером шел «Весенний ветер».