Как я украл миллион. Исповедь раскаявшегося кардера.
Шрифт:
— Правильно — ничего не решают, — закончила свою мысль адвокат.
Так в моей жизни появился новый персонаж — адвокат юридической конторы Партизанского района города-героя Минска Марина Михайловна Воробьева — простецкая, много курящая тетка слегка за сорок, давно уже не питающая иллюзий относительно состояния законности в нашей стране и оттого трезво оценивающая перспективы моего уголовного дела.
— Пока мне все ясно, — сказала она. — Увидимся уже, когда ты будешь на Володарке.
Адвокат распрощалась и ушла, оборвав еще одну нить, связывающую меня со свободой. Мусора посадили меня в служебную «шестерку», и мы направились в мою квартиру для проведения повторного обыска, на сей раз
Этот обыск не сильно отличался от многих других обысков, имевших место в моей жизни и еще будущих в жизни каждого активного белоруса, вне зависимости от того, занимается он криминалом, бизнесом или политикой.
— Мы сейчас составим протокол обыска — сказал мне блондин, с которым я поневоле познакомился еще утром, — а ты пока собирай, что тебе с собой в СИЗО нужно.
В СИЗО… Мда-а… Ужасное дело — самому в тюрьму собираться. Одно дело, когда тебя «принимают» на улице: мордой в асфальт, лежать, не двигаться. «Вы можете хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде». И совсем другое — находиться в собственной квартире с тремя мусорами, понимая, что арест неминуем, что ты фактически даже сейчас уже задержан, и самому в тюрьму собираться. Благо легавые попались более-менее человечные и дали достаточно времени на сборы.
Спортивный костюм, вязаную шапочку, перчатки, куртку-пуховик (варианты: длинную дубленку, телогрейку) — пригодится на полу в холодных камерах КПЗ и тюрем валяться, несколько пар теплых носков, термобелье (или обычные кальсоны), обувь похуже — контролерам в СИЗО начхать, что твои ботинки стоят три его месячные зарплаты — супинаторы из них все равно вынут, полотенце, мыло, туалетную бумагу, зубную щетку и пасту, ручки, тетради, конверты, наручные часы, чай, кофе, конфеты, шоколад, сахар, бульонные кубики, бутылку воды, пару блоков сигарет, спички, пластиковую кружку, тарелку, ложку, кипятильник, лекарства — обезболивающее, от насморка и желудка, фотографию любимой женщины на память, последняя записка «Я тебя люблю. Что бы ни случилось», и в путь. Длиною, не приведи Господь, и в несколько лет…
Хочешь узнать, что дальше? Все как всегда: визит к прокурору, пообщаться с которым лично мне в этот раз не удалось, ордер на арест, серые сырые стены КПЗ с «шубой» на стенах, призванной давить на твою психику и давно запрещенной во всем цивилизованном мире, тусклый свет, крысы и полчища клопов, превращающих твое тело в гигантский «шведский стол»… Эх, превратиться бы в комара и улететь далеко-далеко. Прилететь к деду… Интересно, сколько живут комары?
Глава 39
Who is Mr Gonzalez?
— Кто такой Альберт Гонсалес? — вместо приветствия начала адвокат Воробьева, когда я переступил дверь следственного кабинета.
— А какое сегодня число? — по праву обладателя израильского паспорта ответил я вопросом на вопрос.
— 8 августа 2008 года, — не понимая, к чему я веду, растерянно протянула адвокат.
— Получается, я здесь уже восемь дней… Здравствуйте, Марина Михайловна.
— Надо же, запомнил, как меня зовут, — сделала мне комплимент та.
— Угостите сигаретой — мне не разрешили с собой из хаты взять.
— А здесь и не курят в кабинетах, я сама в туалет выхожу. Это же не Володарка.
— Я бы сказал, «к сожалению, это не Володарка»…
— Кстати, а почему ты здесь, в Жодино, а не в Минске? Я видела у следака письмо на имя Дубровского, начальника СИЗО-1, где он просил оставить тебя в столице…
— Вначале менты так и планировали, но потом, как по секрету шепнул мне один знакомый на Володарке, «они прочли изъятые у тебя письма, увидели, что сиделось тебе здесь неплохо, и
— Так все-таки, кто такой Гонсалес?
— Какой еще, к черту, Гонсалес?!
— Твой подельник.
— Мой, простите, кто? — я вопросительно уставился на адвоката.
— Подельник, соучастник, кореш — называй, как хочешь, смысл тот же.
— Подельник… Что-то я его не припоминаю…
— На лучше прочти, что про вас пишут, — Воробьева достала из своего портфеля стопку газет, пахнущих свежей типографской краской, и протянула мне.
Я быстро пробежался глазами по тексту статей. Так, родился в Майами в семье кубинских эмигрантов. Первый компьютер маленькому Альберту купили в возрасте восьми лет. Интернет тогда только заро ждался. В девять лет Альберт уже умел бороться с компьютерными вирусами. Не ходил на тусовки и не играл с друзьями в футбол, всегда сидел за компьютером. Комп был его лучшим другом. Со временем увлечение сына начало тревожить родителей. «Мать уложит его спать, а в час-два ночи опять застает его за компьютером». Когда Гонсалесу стукнуло семнадцать, он и два его однокашника воспользовались школьными компьютерами и взломали компьютерную сеть индийского правительства. В ту пору им не пришло в голову обокрасть Республику Индию, и они ограничились тем, что оставили на правительственном сайте глумливые комментарии, высмеивающие тамошнюю культуру. «Неожиданно в школу заявились фэбээровцы и потребовали наши компьютеры», — вспоминает ее директор Томас Шоу. Гонсалеса опрометчиво не посадили, а просто на полгода запретили ему подходить к компьютеру.
В 1999 году он с отличием оканчивает школу и переезжает в Нью-Йорк. Под ником SoupNazi, взятым из комедийного сериала «Сайнфелд», знакомится в интернет-чатах с людьми, которые потом сделаются его сообщниками. А четыре года спустя начинает самостоятельно взламывать компьютерные сети на Восточном побережье Америки.
Гонсалес был арестован в 2003 году Секретной службой США, но в тюрьму, пусть даже курортную американскую, идти не захотел и согласился помочь федералам провести операцию Firewall, направленную против сайта Shadowcrew.com, который был известен как «супермаркет киберпреступности». Одновременно Гонсалес по-прежнему устанавливал шпионские программы в чужих компьютерах.
Идем дальше, Александр Суворов. Вырос в небольшом городке Силламяэ на северо-востоке Эстонии. Там же окончил гимназию в 2002 году.
Силламяэ — довольно специфический город, который в советское время был закрытым. Там находился «почтовый ящик» — предприятие военно-промышленного комплекса. И контингент городских жителей сформировался соответствующий — в большинстве своем из высоко-квалифицированного инженерно-технического персонала. Поэтому не случайно, что многие представители молодого поколения силламяэвцев проявляют незаурядные способности в точных науках.
«Типичный “четверочник”. Какими-то особенными способностями среди одноклассников не выделялся, но учился довольно хорошо. Особой тяги ни к точным наукам, ни к компьютеру мы у него не замечали, — рассказала об Александре Суворове одна из его бывших учительниц. — По характеру достаточно спокойный. Иногда мог вспылить, но зла подолгу ни на кого не держал. Абсолютно нормальный мальчик».
Сразу после окончания гимназии Суворов уехал из Силламяэ и больше в родном городе почти не появлялся. С бывшими одноклассниками общался мало. Ходили слухи, что Суворов стал хакером, но толком никто ничего не знал.