Как за каменной стеной
Шрифт:
В один ужасный день начали строить стены. Сначала стройка держалась в тайне… Так мы же не слепые! Поняли, что к чему… – мужик почесал бороденку, утер нос. – Из миллиона решений они выбрали самое неверное. Пролетел самолет, сбросил бомбу. Территория от океана до южных границ подчистилась. Нас защитила стена.
– Так она для нашей защиты? – удивился Аза.
– Стены достраивали с большим трудом. Зараженные земли будут хранить яд еще сотни лет, а пока он рассосется, здесь уже никого не будет, радиация знает свое дело! Стена-не стена, радиации все едино. Слышал про М17?
– Да.
– А что означает, знаешь? –
– Нет. А что?
– М – массовость, а 17 – ее степень. Каждый семнадцатый выживает, а остальные дохнут! Была и М13, И М16. Все они по сути своей одно и тоже. Умирают все, сроками их смерть расходиться. Однажды кто-то решил, что за стеной кущи райские разрастаются, пока мы тут отсиживаемся, а кто-то ему поверил… И началось. Одни ползут туда, другие пытаются залезть оттуда…
– Я не понял, мы с какой стороны стены? – нахмурился Аза.
– Мы с тобой в зоне горького несчастья. – старик почесал затылок. – Там хорошо, где нас нет! А? Ха-ха! Только ты этим смельчакам не завидуй, радиация стен не видит, города тоже, говорят, иссохлись. А кто-то говорит, что есть люди и в угоревших городах выжили…
Аза помолчал немного, обдумывая рассказ.
– А о приютах? Что слышно? – Аза сглотнул, его горло пересохло от волнения.
– Их было много. Очень. Слово-то какое выдумали – приют… Огромные каменные коробки, серые, неприступные, ни оконца, ни дырочки. У каждого был свой двор за высоченным забором. До недавнего момента думал я, что работающие там люди умерли еще тогда, при взрыве. Приюты-то все рядышком стояли, бок о бок. Целый арсенал… А несколько месяцев назад, считай уж больше года прошло, пришел к нам в деревню человек в странной одежде, черный от сажи. Отмыли мы его, накормили. Спрашиваем откуда, а он все про пожар бормочет! Глаза дикие, руками трясет, ночами не спит и про пожар говорит. Так и умер от недосыпания через пять дней. Потом только догадались мы, что он из приюта, по форме догадались – халатик такой серенький с бирочкой. Отстирали надписи на бирочке, да и узнали! В ста километрах от деревни такой приют стоял! И до сих пор работал!
– Сто километров? Это не много.
– В ту сторону. – мужик махнул рукой в темноту.
– Интересно. – Заключил Аза.
Мужик кивнул. Достал из кармана куртки прямоугольный сверток, вынул из него трубочку и сунул в рот. Из другого кармана достал маленький предмет, который легко уместился в ладони, щелкнул и поджег бумажную трубочку. Красным пятнышком трубочка медленно тлела, мужик то и дело вынимал ее изо рта и выдувал сизый дымок.
– Что это?
– Это что?! Папироска! Не видывал? Ты не куришь? Хочешь, научу!? – Старичок поделился с Азой в точности такой же трубочкой.
– Теперь подожги, и дыши через нее!
Аза втянул воздух и закашлялся, мужик похлопал его по спине и сипло засмеялся. В голове у Азы закружилось, подступила тошнота, пальцы обмякли, в горле запершило, на языке осел горький осадок. Запрокинув вверх голову, Аза чуть не упал.
– Крепкая штука! Сам вырастил! От болей отвлекает. – повторял мужик и потирал правое колено.
– В голове, как будто крыса засела и скребется, а звезды… танцуют. – шептал Аза.
– Ты, что, правда, никогда не видел курево? Чудной, и сапоги у тебя необычные. Откуда ж ты такой?
– Я живу у стены, мы там живем с…ссссс – одурманенный Аза пытался сфокусировать взгляд в одной
– А ты его спрашивал? Ребенку трудно без взрослого жить! Его там и защитят, его и ремеслу научат, наукам разным. – пожал плечами старик.
– Ремеслу головореза научиться можно быстро и без посторонней помощи. – промычал Аза. – Терпеть побои, потому, что не можешь сдачи дать? Каждый день сапоги лизать из страха, и молчать, когда больно? А ждать разрешения на сон, это ли защита?! – Голова будто горела изнутри. Аза почувствовал необычайный прилив сил и ярости. Он не заметил, как перешел на крик. – Просыпаться и думать, что есть на свете справедливость, но о тебе она не помнит и поэтому проходит мимо! Знать, что может быть иначе, что может быть по-другому! И терпеть, терпеть, терпеть! Нет! Никогда больше!
Ладони обожгло, в груди все пылало, глаза стали тяжелыми, а голова погрузилось в такое тепло, точно окунули ее в кипяток. Мужик спрыгнул с телеги и побежал прочь по полю, спотыкаясь и падая, поднимался и снова бежал. Лошадь дернулась и поскакала галопом по полю в сторону от дороги, телегу затрясло. Аза опомнился – он стоял на подножке несущейся телеги, вокруг было светло, только откуда шел свет, он понял не сразу. Его руки от самых локтей пылали ярким желтым пламенем, как и голова, и глаза, изо рта вырывался едкий дым, он вздрогнул, и огонь тут же погас.
Аза натянул привязанные к краю телеги вожжи, остановил перепуганную лошадь и слез. Протерев росой руки, он лег на землю, чтобы смочить лицо, мокрая трава приятно охладила кожу. Аза окинул свою одежду – на ней не осталось и следа от огня, ни прожженных дыр, ни подпалин.
– Мы приехали? – Донесся сонный голос из телеги.
– Дальше пойдем пешком. Вылезай! – скомандовал Аза.
– А где извозчик?
– Решил пешком пройтись. Торопился.
4 глава
Руслана разбудил удар в кухне за перегородкой, потом раздался мышиный писк, последовала возня. Оказалось, что Одногодка полез в верхний шкаф и прилип волосами к клейкой многослойной ленте, которая соединяла пластиковые листы. В отчаянии он долго бился о стену головой, а на помощь позвать не мог. После долгого приступа смеха, Руслан еле смог совладать с собой:
– Ты, как пиявка! – кричал он. – Даже мухи не липнут к ней! А ты смог!
В ответ последовало не то рычание, не то кашель. Руслан долго искал ножницы, не найдя их, взял наточенный нож, принялся отскребать волосы с липучки. В результате еще больше волос прилипло на ленту.
– Надо обрезать. – констатировал Руслан. Одногодка замахал на него тонкими ручками и одной ногой в знак несогласия. – Иначе никак! И чего ты сопротивляешься? С такой мохнатостью ты блох к нам натаскаешь!
Мальчик отогнал от себя Руслана, взяв тонкую работу в свои руки. Руслан ушел загорать на крышу, оставив подвешенного к стене бунтаря. По звукам можно было догадаться, как продолжается работа на кухне. Возня не прекращалась, мальчишка скрипел и выл, а Руслан покатывался от смеха. Время шло, кожа Руслана уже начала краснеть, пора было прятаться под крышу на время солнцепека, и за все это время Одногодка на помощь не позвал.