Как закалялась любовь

Будков Игорь Алексеевич

– Маргарита, – произнес он, затаив дыхание. – Что вы делаете сегодня вечером?

– Тетрадки буду проверять, – ответила она, но затем, опомнившись, добавила: – Но это поздно вечером, а рано вечером у меня свободное время.

– Тогда, может быть, сходим в кино?

– Я не против, – Маргарита опустила глаза. – Но у вас же Клава?

– Один раз, – сквозь грохот сердца произнес Николай.

– Хорошо, – кивнула Маргарита. – Это хорошо, что вы не стали отрицать ваши отношения с Клавой. Больше всего ненавижу лгунов.

За Николаем закрылась дверь, и из комнаты вышла мама.

Все это время ее голова находилась в коридоре, а туловище в комнате. Она одобрительно посмотрела на дочь.

– Поздравляю. Наконец-то.

– Это ни о чем не говорит.

– Хорошо, хорошо, – мама направилась на кухню прибираться после чаепития. – А что? Я с твоим отцом жизнь прожила – и ничего. Раньше сложнее все было. Сапоги огромные, как гуталином намажет – в коридор не выйдешь. А сейчас ботинки, все очень культурно.

– Мама, – Маргарита в упор посмотрела на мать.

– Иди тетрадки проверяй. Нечего время терять. А родную мать слушай.

Таинственная незнакомка

Чертополох Сидор Артемьевич, префект Северо-Западного округа, невнимательно слушал доклад префекта Юго-Восточного округа. Можно сказать, совсем не слушал. Проблемы Юго-Восточного округа ему были далеки и безразличны. На данный момент его беспокоили, пока только на подсознательном уровне, молодые женщины. Молодые и очень молодые, худые и пышные, накрашенные и без яркого макияжа, на высоких каблуках и на сплошной подошве. Все эти женщины толпились перед входом в префектуру в момент выхода его из здания. Он торопился на совещание, служебный автомобиль ждал его у главного подъезда. В мыслях был готов план сказать на совещании о том, об этом, не упустить то и, главное, настоять на начале того, о чем стараются не упоминать вовсе.

Женщины не могли пройти фейсконтроль, и потому слышались просьбы позвать к ним Воланда.

Сидор Артемьевич судорожно пытался вспомнить работающего в префектуре бюрократа с такой фамилией, но не мог. «Наверное, ошиблись адресом», – вдруг пришла мысль, которая и успокоила его. Он встрепенулся, вздохнул облегченно, кинул взгляд на покидающего трибуну докладчика и улыбнулся.

У Николая после расставания с Маргаритой все еще теплилась улыбка на лице, и страха от знакомства с ее мамой почти не осталось, да и дело фальшивомонетчиков не очень тревожило. Но счастье длилось недолго.

Мысль о фальшивомонетчиках вновь вернулась и уже не отгонялась мыслями о предстоящем походе в кинотеатр.

– Ну хорошо, – произнес Николай. – Ваша взяла. Двигаюсь по направлению к помойке дома номер тридцать один.

Дворник Рустам сидел на старом ведре, привалившись спиной к стене трансформаторной будки. Завидя участкового, он встал, поздоровался и с мольбой в голосе простонал:

– Скажи, начальник, сколько еще они будут надо мной издеваться? Когда доллары принесут? Сижу, жду.

– Извини, – Николай беспомощно развел руки. – Не знаю. Пока не знаю.

– Билет куплен, – Рустам похлопал себя по карману. – На невесту деньги нужны. Без калыма нельзя.

– Я знаю. Я знаю, – извинялся участковый. –

Все будет хорошо. Жди.

Он обошел помойку, поднял голову, оглядел верхние этажи тридцать первого дома. Дом как дом, пятиэтажка как пятиэтажка, помойка как помойка. Вернулся к Рустаму. Тот продолжал сидеть на ведре.

– Что на других-то помойках?

– А, – безнадежно махнул рукой Рустам. – В сорок седьмом доме дважды высыпали. Новый дворник две недели отработал и уехал, свадьбу гуляет. И в двадцать седьмом уехал, – он обхватил голову руками и закачался на ведре. – На каком ишаке к ним подъехать?

– Иди чай попей, – Николай помог Рустаму встать с ведра и, придерживая его за локоть, подталкивал с помойки.

– Я подежурю. Баксы не трону, будь спокоен.

Николай проводил Рустама взглядом и повернулся к контейнерам. Нужно вспомнить все, чему его учили в школе полиции. Необходимо найти фальшивомонетчиков самому и доказать всем, что он не зря получает зарплату участкового.

Он мысленно открыл учебник криминалистики, и перед глазами ясно, во всем великолепии всплыл образ Маргариты. Усилием воли он прогнал улыбку со своего лица и вновь ушел в криминалистику. В голове будто молоточками застучали мысли: «Дедуктивный метод… Шерлок Холмс».

«Тьфу на тебя», – мысленно обругал он сам себя. Извилины в мозгу вновь попытались перевернуть страницы учебника криминалистики, но в голове отчетливо проступило: «Шерше ля фам».

– Шерше ля фам, – прошептал он и вновь расплылся в улыбке.

Образ Маргариты заслонил собой всю помойку.

Учебник криминалистики не открывался.

«Шерше ля фам», – витало в весеннем воздухе.

– Первая леди, – Грин рассматривал через лупу лицо американского президента на купюре. – Первая леди, говорю, нужна. Имеется? Первая леди, говорю, имеется или не имеется? – с этим вопросом он обратился к вошедшему в комнату кандидату в президенты.

– Нет. Не имеется, – мужчина в черном пренебрежительно махнул рукой. – Им там женщины не очень нужны. У них вседозволенность в моде, ЛГБТ-сообщество.

– Чтобы без первой леди… – Грин оторвался от купюры. – Сомневаюсь насчет электората.

– ЛГБТ-сообщество в моде, – в черном поднял назидательно палец кверху. – Нужно прикинуться одним из них.

– Голубым? – подключился к разговору из соседней комнаты Еврик.

– Нет. Голубым у меня не получится. Эти педерасты меня сразу раскусят. Ушлые.

– А кем же тогда? – откинулся на стуле Грин.

– Трансвеститом. Дешево и сердито, – в черном громко хохотнул.

– Да, действительно, – Грин улыбнулся. – И все счастливы.

Николай уже минут десять медленно бродил со счастливым лицом около помойки из стороны в сторону, заложив руки за спину, когда его внезапно окликнули.

– Здравствуйте, Николай Николаевич, – на него смотрела таинственная незнакомка, молодая женщина неопрятного вида. – Весьма признательна за ваш визит ко мне на помойку. Мне, право, так неловко, вы застигли меня врасплох, – она обвела виноватыми глазами территорию. – У меня не убрано, все так разбросано. Какой конфуз.