Как же трудно быть богом
Шрифт:
Скелет начал ходить вокруг меня, делать разные странные движения, то побьёт рукоятью оружие по камню, то начнёт сражаться с воображаемыми противниками, то просто смирно встанет словно солдат в карауле.
В конце концов я примерно понял, что он имел в виду, спрашивает видимо род деятельности и что ему вообще делать.
– Я желаю, чтобы ты принёс мне побольше всяких полезных штук с этого подземелья, чем дороже, тем лучше.
– сообщил я скелету и отправил мыслеобраз по разным ценностям.
Скелет кивнул, и аж подпрыгнул
– В основном, смотри на объём энергии, чем больше энергии в артефактах и ингредиентах, тем лучше - заметил я.
– Своим чутьём нежити, я думаю ты легко определишь самую вкусную добычу.
Скелет вновь кивнул.
На этом я закончил вступительную лекцию и пошёл наверх.
– Вот сюда скидывай добро - показал я ему место.
Чем Чёрт не шутит, может быть, он и окажется мне полезным, столько энергии сожрал. Пусть потихоньку ковыряется и набирает всякий лут.
Ведь он сам нежить, тем более такого низкого уровня, скорее всего обитатели лабиринта не обратят на него никакого внимания. Да и странной сообразительностью он не обделен. Это даже интересно.
Ко мне вернулся некоторый энтузиазм, обратно я вылез чуть ли не вприпрыжку.
Этим же вечером я зашел в знакомую пекарню с предложением прогуляться.
– Нет прости мы не можем быть вместе - ответила Евгения.
Я понимал почему она это говорит. Скорее всего дочка купца на неё надавила, девушка не хочет терять свою пекарню только ради какой-то интрижки на стороне. Это разумная адекватно и в этом ничего плохого. Просто бизнес.
И все на душе от этого как-то неуютно. Я привык, что люди, с которыми я сближаюсь разделяют человеческие ценности, тепло, любовь, преданность, честность и денежные вопросы не меняют этого отношения.
Кто-то скажет «прекрати летать в облаках мальчик». Это жизнь, циничная беспощадная и суровая, все выживают как могут.
Однако я категорически не согласен. Всегда строил взаимоотношения исключительно на честности и человечности.
Я никого не могу заставить любить меня, однако и я могу ограничить нежелательные взаимодействия. Пусть варятся в своём мире, я же буду в своём.
Если кто-то будет говорить мне что это неэффективно это глупо, это убивает возможности для успешного успеха. Я лишь усмехнусь. Мне и в прошлой жизни такое говорили.
Ты никогда не сможешь быть главой района, страны, континента, корпорации, межзвёздной системы, своего пантеона, и каждый раз их крики звучали лишь громче.
Но каждый раз, когда они приводили мне все эти примеры, с брызжущими слюной лицами искажёнными завистью, я просто видел нарушение моего собственного правила в их действиях. Они допускали серьёзную ошибку, но пытались обвинить в некомплектности меня.
Знаете, как в одной детской сказке, если это неправильные пчёлы, какого мать его х** вы пытаетесь выдавить из них правильный мёд!?
Также в отношении
Не превращаются.
Точнее чисто теоретически может сила любви и работает в какой-то долях процента, и миллиардных усилиях, однако это сродни тому, чтобы сдать нормативы на мастера спорта по бегу, таща на плечах ещё одного человека.
Так что люди такие, какие они есть, и тот, что перед вами всплыло из океяньских пучин, то и будет, как бы вы ни пытались отесать этот, гхм айсберг....
Конечно я говорю скорее о делах любовных.
Ладно хватит метафор.
– Хорошо - просто сказал я ожидающей ответа девушке - Доброго вечера.
Затем я развернулся и ушёл.
Девушка задумчиво смотрела мне в след, я видел, как в ней борется желание окликнуть меня, и собственная уязвленная гордость. В такие моменты что не говори, и что ни делай, всё равно будет больно. Чёртова сентиментальность.
Дочка купца размышляла.
Ей было хорошо. Она рассорила этих голубков, пусть помучаются. Наконец-то Победа!
Но в то же время последние изменения в этом парне, ставили её в тупик. Раньше он всегда бегал за ней, дарил цветы, искал встречи, всегда как бы случайно оказывался там, где и она дорогие рестораны, театр, бойцовская Арена.
Она играла с ним как кошка с мышкой. Это было даже слишком легко.
В какие-то моменты она даже выбирала специально самые дорогие рестораны, самые элитные места, чтобы у бедного практически разорённого аристократа, было больше трудностей.
Ей доставляло удовольствие смотреть как он преодолевают все эти препятствия ради неё. Это порождало в ней чувства какого-то злорадного даже можно сказать садистского удовольствия.
И ей не было его жаль.
И хотя она тоже, повидала в детстве всякого, ведь еe отец выбрался из городских трущоб, и стал уважаемым купцом лишь после тридцати. Она вдоволь насмотрелась на тесные холодные неуютные хибарки. Ела маленькой ложечкой баланду по утрам, в которой самым вкусным компонентом был хлеб. Слушала звуки драки под окнами, когда бандиты полчаса избивают отца.
Ей хотелось, чтобы он тоже прочувствовала всё это, чтобы этот аристократишка упал пониже, словно чувство некой вселенской справедливости требовало это. Но после той авантюры, всё поменялось. А ведь она сама вызвалась, стоило большого труда убедить любящего отца согласиться.
Он дорожил своей единственной дочерью больше всего на свете.
Мать их не дожила до прекрасного момента их возвышения. Отец каждую неделю посещал ее могилу.
Девушка скрестила ноги. И вновь погрузилась в воспоминания последней недели. Она вспомнила его новый взгляд, не тот пылкий юношеский, полный вожделения, а иной, равнодушный даже слегка скучающий.