Как жил, работал и воспитывал детей И. В. Сталин. Свидетельства очевидца

Сергеев Артем Федорович

Е. Г.: На похоронах Сталина были служители церкви?

А. С.: Я был на похоронах Сталина «от и до», и среди людей, пришедших с ним попрощаться, было немало церковных служителей. Они в своих одеяниях проходили мимо гроба и крестились. Крестились, проходя мимо гроба, и простые люди.

Но мы говорили о подарках детям. Когда Светлане исполнялось семь лет, Надежды Сер­геевны уже не было. Собрались дома родные и некоторые дети. Родственник Екатерины Семеновны [15] ,

Сванидзе Александр Семенович, был торгпредом в Германии. Он принес Светлане за­граничные немецкие подарки, в том числе кукол. Отец Светланы очень возмутился, сказал: «Что ты привез?! Зачем это? Надо свои игруш­ки производить и покупать, на чужих игрушках не надо воспитывать детей». Велел ему забрать эти игрушки и уходить.

15

Екатерина Семеновна Сванидзе (1885–1907) — первая жена И. В. Сталина.

Еще как-то на нашем с Василием дне рожде­ния (я уже говорил, что нам его отмечали в один день) в Зубалово собрались родственники и дети. Сын Сванидзе, которого звали Джоник (ему лет десять было), очень много говорил о вещах, со­всем не свойственных его возрасту: долго и нудно под управлением своей мамаши Марии Анисимовны рассказывал что-то об астрономии. Слушать надоело. Однако Сталин его не перебивал. А если он не перебивал, то и другие тоже. Но в паузе отец Светланы спросил: «Джоник, а кем ты хочешь быть, когда вырастешь? » Тот тут же ответил: «Я буду астрономом». А Сталин со скрытым юмором сказал: «Это хорошо. Пищу надо уметь готовить, гастрономом быть очень хорошо. Лю­дей надо вкусно кормить».

Мама Джоника, Марья Анисимовна: «Что Вы, что Вы, Иосиф, он хочет быть астрономом. Звезды изучать». А Сталин, словно не слыша, расхвали­вал гастрономическую профессию, затем посо­ветовал Джонику: «Ты это нашему дорогому Анастасу Ивановичу Микояну скажи, он этим вопро­сом — пищевой промышленностью — серьезно занимается». Мама Джоника опять: «Да нет, он астрономией хочет заниматься, звезды изучать». Сталин продолжил: «Да, в океане есть морские звезды, их надо уметь ловить и хорошо готовить». Тогда до мамаши дошло, и тирада об астрономии прекратилась, слава Богу. Когда они ушли, отец Светланы говорит: «Вот граммофон! Его завели, и он так долго играет!»

Е. Г.: А дни рождения самого Сталина дома как отмечались?

А. С.: Все проходило обыденно, без торжественности. К этой обыденности что-то добавлялось, какая-то деталь, краска, и разговоры были не­сколько иные. Но ничего особенного. И потому в памяти не сохранилось чего-то яркого — рядовой день. Много пели обычно. Под пластинки в том числе. Кроме народной музыки были пластинки Лещенко и Вертинского, как я уже говорил, под них пели. Однажды кто-то критично отозвался о песнях Вертинского. Мол, зачем он нам нужен? Уехал, поёт какие-то грустные непонятные песни. Это не наше, ни рабочим, ни крестьянам это не нужно.

На что Сталин ответил: «В России есть не только пролетарии и буржуи. Есть и другие, их много».

Даже в 1934 году, когда Сталину 55 лет исполнялось, не было особых приготовлений, не чувствовалось организованного

праздника. Просто в Волынском собралось побольше людей. Были родственники, Лакоба. Много смеялись, пели, не­много плясали. Там для пляски места не было, чтобы разойтись вовсю.

Е. Г.: А Сталин сам танцевал?

А. С.: Приплясывал немножко. Но чтобы в три колена — нет.

Был, как всегда, Буденный. Он играл на гармошке или баяне. Жданов играл на рояле. После того, как он стал приезжать, на даче поставили ма­ленький кабинетный рояль красного дерева. Он и сейчас там стоит. Песни пели и кавказские, но главным образом пели наши народные, русские песни — «Коробейники», «На Муромской дороге», песню ямщика. Танцевали тоже кавказские и русские народные танцы. Кстати, говорят, что «Сулико» была любимой песней Сталина. А вот «Сулико» я там ни разу не слышал.

Е. Г.: На празднествах Сталин якобы позволял себе ухаживать за женами соратников.

А. С.: Он был за столом очень общительным, живо вёл застолья. Тосты все время произносил деловые или с подвохом в чей-то адрес, с иронией иногда. Но чтобы было заметно какое-то особен­ное ухаживание за кем-то — я этого не видел и не чувствовал.

Е. Г.: Были ли на столе особенные яства? Люби­мое блюдо именинника, может, готовили?

А. С.: Когда гостей не было, стол был самый простой. При гостях кое-какие блюда прибавлялись, что-то кавказское подавалось. Сталин не был гурманом. Пища была в доме самая обычная. Он любил щи с капустой и отварное мясо — это да, это он любил. Он сначала наливал из супницы себе щи, а потом вилкой вынимал мясо, резал и ел. Фрукты и сухое вино любил. Обычно разбавлял его холодной водой. У него глотка была не в порядке. Даже на выступлениях можно видеть, что он все время «Боржоми» наливает в стакан. И еду он обычно запивал.

Блюда с орехами любил. Сациви с орехами, например. Какие-то кавказские острые блюда. Любил очень варенье из недозрелых грецких орехов: такое раньше ему присылала его мать. Правда, происходило это нечасто и всегда становилось событием. Нам раскладывали каждому по одному ореху, подливали сироп. Это было очень вкусно. И не было у него такого: вот он это любит, и обязательно должны это готовить, это тан­цевать, это петь. Нет — простота и невзыскательность всегда и во всем, что касается его быта.

Е. Г.: Он работал в свой день рождения?

А. С.: Он всегда работал. И даже за праздничным столом разговоры были в основном деловые. Ничем день рождения не отличался от обычного застолья, обеда. В «круглые» юбилеи собиралось больше людей, стол был обильнее, но и тогда раз­говоры шли в основном по делу.

Е. Г.: В его честь звучали тосты?