Как Зюганов не стал президентом
Шрифт:
Центральная тема этого письма — «разоблачение» злодея Чубайса.
«…Надеюсь, вы понимаете, — пишет бывший начальник СБП своему, опять-таки бывшему, шефу, — насколько гибельно и опасно для Вас приближение к себе человека, которого ненавидит вся страна, — А. Чубайса.
Не зная тонкостей рыночной экономики, люди прекрасно понимают, что именно Чубайс разорил их, обменяв деньги на ничего не стоящие ваучеры (какие же это, интересно, деньги были обменены на ваучеры? Как известно, приватизационные чеки раздавались бесплатно. — О.М.), именно Чубайс обещал им квартиры к 2000 году (квартиры к 2000 году, как известно, обещал Горбачев; ну да ладно, какая разница,
Все знают, что именно этот человек несет главную ответственность за то, что в руках иностранцев теперь находятся российские заводы и фабрики, что были распроданы за бесценок российские недра и сырье, были подписаны невыгодные контракты на кабальных условиях, что страна оказалась полностью зависимой от Международного валютного фонда (даже Зюганов не предъявлял Чубайсу таких вздорных обвинений. — О.М.). Люди не знают тонкостей экономики, но они твердо уверены в том, что Чубайс — это враг России (в общем «враг народа», которого надо немедленно поставить к стенке. — О.М.). И теперь этот человек находится рядом с Вами».
И снова:
«Вместе с Чубайсом к власти в России рвутся транснациональные компании, уже опутавшие страну в экономическом плане, но не имеющие пока реальной политической власти. Эти силы ставят не на Вас, а на людей послушных и управляемых. Об этом свидетельствует содержание многих докладов, написанных в администрации Белого дома в Вашингтоне».
В общем старая совковая песня про козни международного, прежде всего американского, империализма.
Читаем дальше:
«Основной целью транснациональной стратегии является сделать Вас недееспособным и подтолкнуть к отречению от власти, не брезгуя для этого никакими средствами, втираясь в доверие даже к Вашей семье. Первый шаг уже сделан — в результате специально инсценированной провокации оказались деморализованными основные спецслужбы России и нависла угроза ее безопасности».
За этим следует вовсе уж зловещая фантастика:
«Обладая хорошо отточенными навыками психического воздействия, прошедший специальную подготовку в этой области (надо полагать, в ЦРУ? — О.М.), Чубайс заставил Вас принять неадекватное решение (то есть уволить Коржакова, Барсукова и Сосковца. — О.М.), в результате чего Вы оказались беззащитным. Он заставил Вас отказаться от тех, кто был рядом с Вами и защищал Вас от подлецов, торгующих Родиной… Кроме того, Чубайс уже пытается заставить Вас заявить о своем преемнике и не остановится до тех пор, пока Вы не отдадите власть тому, кто выберут для России транснациональные корпорации (это Лебедь, что ли, которого Ельцин — впрочем, не называя имени генерала и без всякой помощи Чубайса, — прочил тогда в преемники, продаст Родину проклятым империалистам? — О.М.)».
Коржаков уверяет Ельцина, что он и уволенные вместе с ним Барсуков и Соковец — «самые близкие и преданные» президенту люди, что он, Коржаков, «хотел бы искренне помочь» ему в сложной ситуации перед вторым туром:
«Я готов помочь Вам в эту трудную минуту. У нас есть возможности, профессиональные аналитики и эксперты для того, чтобы выиграть кампанию и обеспечить Вам победу во втором туре… «Один в поле не воин» — поймите это и разрешите помочь Вам.
Мы готовы в самое короткое время представить Вам план незамедлительных действий для отстранения Чубайса от
Вряд ли, пребывая в спокойном, уравновешенном состоянии, можно было рассчитывать, что подобный текст окажет какое-то — желаемое для автора — воздействие на адресата. Письмо явно написано в состоянии крайнего нервного, точнее неврастенического возбуждения, неадекватного восприятия реальности.
Желаемого воздействия на президента послание действительно не оказало. Получив его, Ельцин, как пишет сам Коржаков, «крайне удивился»:
«— А что, Коржаков здесь?
— Так точно, каждый день приезжает на службу… — начал было докладывать адъютант…
— Немедленно опечатать кабинет, отобрать у него удостоверение, машину, отключить связь!..»
Впрочем, может быть, в тот момент Ельцин еще не прочел положенную ему на стол бумагу. Однако никакой другой реакции на эту депешу от него в дальнейшем не последовало.
Кстати, любопытно сравнить стиль пространного коржаковского письма его бывшему шефу со стилем его книги. Это небо и земля. Оно, конечно, разные жанры. И все же трудно отделаться от мысли, что письмо действительно написано отставным президентским охранником, а книга — кем-то другим…
И все же не до конца понятно, что двигало Коржаковым, когда он решил предпринять столь рискованный для него шаг — задержать Евстафьева и Лисовского (фактически своих коллег по ельцинскому избирательному штабу) с этой самой коробкой из-под ксерокса. Действительно ли стремление сорвать второй тур выборов, в чем его тогда сразу же обвинили? Или главной задачей было — оттереть от Ельцина конкурентов, в первую очередь Чубайса?
— Нет, я не думаю, что он хотел сорвать второй тур, — говорит Анатолий Борисович. — Этого не было. Но было понятно, что политически он идет к своему проигрышу и что мы находимся в ситуации просто лобового противостояния. Задерживая Евстафьева и Лисовского, он рассчитывал выправить ситуацию в свою пользу — продемонстрировать президенту, что только на него и его команду Борис Николаевич может опереться, а все другие, кто работает в штабе, — жулики и воры.
— А какой проигрыш грозил Коржакову, если бы он не предпринял этот шаг, ставший для него роковым? Ельцин остается президентом, он, Коржаков, остается главным президентским охранником… Где тут проигрыш?
— А он не собирался оставаться охранником. В том-то и дело, что в это время он не считал себя охранником. Он считал себя вторым лицом в государстве, управляющим матушкой-Русью. В том-то и была для него беда, что после своей победы Ельцин мог сделать его именно охранником, больше никем. Это означало бы для него абсолютную катастрофу.
— Что значит вторым лицом? Это кем? Премьером? Поста вице-президента уж не было…
— Да визирем! Какая разница! Я имею в виду не название должности, а суть, масштаб влияния. Ведь он общался с Борисом Николаевичем целыми днями, завтракал, обедал, ужинал с ним, подписывал у него указы, не прошедшие никаких согласований, вне всякого регламента, — это колоссальный объем влияния.
— Но разве это срывалось?
— Полностью.
А почему срывалось-то? Ельцин по-прежнему президент, Коржаков — при нем. Он, как и раньше, сидит с ним за обеденным столом, проводит ночи неподалеку от его спальни… Ходит с ним в баню… Ездит на охоту…