Какая еще любовь?
Шрифт:
— Не-а, — Тони расплылся в невинной улыбке восьмилетнего мальчугана, застуканного с бейсбольной битой возле разбитого окна. Владелец окна потрясает перед его носом мячом, а мальчик горячо клянется, что даже не знает, что такое бейсбол.
— Скажи Молли правду, малявка, — потребовала Лиззи.
Тони снова улыбнулся, на этот раз Молли.
— Он мне дает четвертак.
Молли закусила губу, чтобы не улыбнуться.
— О, здесь и собаки есть. Я раньше выгуливала собак на Манхэттене.
— Зачем? — спросил
— Мне за это платили, — объяснила Молли. — Но меня хватило ровно на неделю. Представьте себе, каких размеров пакет с собачьими какашками приходится таскать, если выгуливаешь сразу шесть собак. Привет, ненаглядные, — она нагнулась, чтобы потрепать по голове большого пса.
Далеко нагибаться ей не пришлось — пес был сенбернаром. Весил он не больше полутонны, и это означало, что он еще не вышел из щенячьего возраста.
— Это Руфус. Он мой, — объявил Тони. — Мне его подарили на Рождество. А это Дуфус. Он Лиззин. Ей его тоже подарили на Рождество.
— Привет, Дуфус, — поздоровалась Молли с черным карликовым пуделем. Тот грациозно вспрыгнул на широкую спину Руфуса. — Вы вдвоем — просто пара клоунов.
— Дуфус хотя бы умеет танцевать на задних лапах и лает на чужих. Значит, он — сторожевой пес. — Лиззи взяла пуделя на руки и почесала ему шею. — А Руфус только ест, машет хвостом и везде какает. Дядя Ник не пускает его в дом.
— А Дуфуса, значит, пускает? Так нечестно, — посочувствовала Молли громадной собаке, которая удобно пристроилась на ступеньках и навалила кучу.
— Руфус любит сидеть на коленях, — сказал неожиданно появившийся рядом Доминик Лонгстрит. Все-таки есть в этом мужчине что-то неотразимое. Казалось, он всегда готов неотразимым пинком убрать с дороги любого, кто встанет у него на пути. — Вы когда-нибудь держали на коленях сенбернара, мисс Эпплгейт?
— Молли. Нет, не приходилось. Но пару раз на меня пытались взгромоздиться большие тупые животные. Я обнаружила, что, стоит как следует наступить каблуками им на задние лапы, они тут же теряют к тебе всякий интерес. Итак, Доминик, где вы собираетесь меня разместить? Я люблю, когда в комнате по утрам солнечно.
Глава 3
Впервые рассматривать шагавшую прочь Молли Эпплгейт было поучительно. Во второй раз — приятно. Но теперь у Доминика возникло ощущение, что она каким-то образом ухитрилась пробраться в режиссеры, а ему досталась крошечная роль в последнем ряду массовки.
— И куда, по-вашему, вы направляетесь, мисс… то есть Молли? — спросил он вслед поднимавшейся на крыльцо Молли.
— Куда? В дом, разумеется, — бросила Молли через плечо. — Не знаю, как вы, а я просто умираю от голода. Надеюсь, ужин подадут скоро?
— Да, минут через… постойте, я не про ужин.
— Разумеется, собираюсь. Багажник я вам уже открыла, — она вытащила из кармана ключи и поболтала ими в воздухе. Потом повернулась и снова направилась к двери.
И не успел Доминик сказать, куда именно ей следует засунуть свой багаж, Молли скрылась за дверью, оставив его в компании Руфуса и малыша Тони. Ладно, посмотрим, сколько у нее вещей.
Доминик подошел к «Мерседесу», открыл багажник и мысленно выругался.
Откуда у нее чемоданы от «Гуччи», он узнает потом, когда найдет того, кто дотащит все семь на третий этаж, в крыло прислуги.
Хотя… дети живут на втором. Если эта женщина собирается нянчиться с его племянниками, логичнее разместить ее ближе к детям.
Тут он увидел одного из помощников. Тот брел по дорожке, глядя под ноги, и насвистывал какую-то песенку.
— Кевин, — окликнул его Доминик. — Не поможешь мне?
— Конечно, мистер Доминик, — студент (театрального училища, как же иначе) рысцой бросился к нему. — Приехал еще кто-то из актеров?
— Да уж, багажа здесь на четверых. — Доминик выволок из машины самый большой чемодан. — Нет, это не актеры. Главные роли уже собрались, я с ними репетирую.
— И со мной, — раздуваясь от гордости, добавил Кевин. Когда Доминику понадобился чтец, Кевин вызвался подавать реплики за мелких персонажей. Да что там, когда Доминик спросил, сможет ли тот в нужный момент произнести пару строк, парень с такой скоростью рванул к театру, что чуть напополам не разорвался.
Неужели Доминик в самом деле такой великодушный? Представьте себе, да.
— Это вещи мисс Эпплгейт, она будет следить за тем, чтобы в ближайшие две недели Лиззи с Тони не путались у нас под ногами. Поможешь отнести их в комнату для гостей, которая рядом с детскими?
— Конечно, мистер Доминик. — Кевин схватил один из чемоданов. — Ого, кирпичи там, что ли?
— Нет, чугунные болванки, — пробормотал Доминик. Изнывая под тяжестью трех чемоданов, он медленно двинулся к дому. — Или золотые слитки. У такой женщины в чемодане может оказаться что угодно.
Звонок к обеду прозвучал в тот момент, когда Кевин и Доминик втащили багаж Молли наверх и свалили посреди комнаты для гостей.
Есть хотелось. Правда, не настолько, чтобы провести еще один ужин в компании дерущихся племянников, но с этим ничего не поделаешь: он пообещал Тони и Элизабет, что есть они с детьми будут вместе. Чтобы прививать им хорошие манеры.
Зато миссис Джонни точно обрадуется. Экономка ему все уши прожужжала, что она уже не в том возрасте, чтобы нянчиться с двумя «непоседами» . С этого момента воспитание детей поручается Молли Эпплгейт, рабочий график семь дней в неделю по двадцать четыре часа.