Какая у вас улыбка!
Шрифт:
Больше мне не хотелось с ним разговаривать, и я пошел к двери. Но Игрек меня остановил. «Постой», — сказал он, и я вернулся. Некоторое время мы молчали. Игрек смотрел на меня и улыбался. Какой-го загадочной улыбкой, как знаменитая Джоконда на портрете Леонардо да Винчи. Потом сказал: «А в самом деле, как было бы хорошо, если бы это был ты». Я тут же возразил: «Но это не я, клянусь вам!» «Знаю, — сказал Игрек. — Ты парень честный и добросовестный, хотя к нашему делу и не очень способный. Но, понимаешь пи. с твоей стороны было бы очень благородно, если бы это оказался ты»
Он
И ушел. Сидел, проверял конденсаторы, стараясь ни о чем не думать, надеясь, что наш разговор с Игреком закончен, что продолжения у этого разговора не будет. Я пытался убедить себя, что Игрек затеял его как бы в шутку, просто желая подразнить меня. Но перед концом рабочего дня в динамиках вдруг прозвучало: «Савинов, зайдите ко мне». Игрек впервые вызывал меня по стереофонической установке. Его голос прозвучал сразу со всех сторон. Будто меня вызывают отовсюду. Будто я нарасхват.
Я вошел к нему. «Ну, как? — спросил он. — Подумал?» «О чем? — удивился я. — Разве я обещал вам подумать?» Игрек усмехнулся: «Ты что, думаешь только по обещанию? Не хочешь — скажи прямо». Он говорил так, будто до этого я вилял. «Я вам с самого начала прямо и сказал: не хочу», — ответил я. «Ладно, — сказал Игрек. — Считай, что этого разговора у нас не было. Забудь о нем. Завтра директор объявит выговор мне, а я — ребятам. Тем самым, которые тебе очень нравятся, как ты говоришь».
Получалось, что в выговоре ребятам буду виноват я. Мне и самому уже начинало так казаться. Поэтому я сказал: «Ладно, я подумаю».
Но Игрек обрадовался так, будто я уже дал согласие. «Молодец!» — произнес он и вышел из-за стола с поднятой рукой, наверное, хотел похлопать меня в знак одобрения по плечу. Но я остановил его: «Пока я ничего не обещаю. Я обещаю только подумать», — хотя прекрасно уже понимал, что отступать поздно, что, сказав: «подумаю», — я уже как бы и согласился. «Вот мой домашний телефон, — сказал Игрек. — Если вечером придешь к решению — позвони. Утром мне идти к директору, хорошо бы иметь ясность в этом вопросе».
Рабочий день вскоре кончился, но идти домой не хотелось. Я побродил по городу, зашел в знакомый парк и долго сидел на скамейке, думая о разных пустяках. Уже вечерело, когда ко мне вдруг подошла секретарша редактора газеты. Она проходила мимо. «Какая неожиданная встреча! — воскликнула она. — Ты у нас уже не работаешь?» «Давно уже», — ответил я.
Она была одета гораздо красивей, чем в приемной у редактора, к тому же от нее сильно пахло духами. «Ты кого-нибудь ждешь? — спросила она. — Какой ты грустный! К тебе не пришли на свидание?»
«Свидание — это что, — ответил
Я сказал: «Слишком уж что-то толстая эта полоса. Наверное, я иду вдоль».
Она спросила: «Как это?»
Я ответил: «Как тропинка. Поперек — перешагнешь в полшага, а если идти вдоль, то — сто километров. Вот я, наверное, и иду по этой полосе неудач вдоль».
Она сказала: «Это ты красиво придумал. У тебя образное мышление. У нас в редакции у некоторых тоже есть образное мышление».
«У кого? — спросил я. — У Кирилла Васильевича?»
«Ты знаешь Кирилла Васильевича? — воскликнула она. — Правда, он удивительный человек. У него такое образное мышление, что он всем придумал клички. Меня он, например, зовет: «Стадо телят» — даже обидно повторять, правда?»
«Почему стадо? — спросил я. — Разве ты стадо? Ты одна»-.
«Вот и докажи ему, что я одна», — ответила она. И заторопилась.
«Куда? — спросил я. — У тебя свидание?». Она ударила меня по руке сумочкой, крикнула: «Не смей спрашивать такие вещи!» — и кокетливо засмеялась. «У тебя полоса удач?» — спросил я, и она кивнула.
«Слушай, — предложил я. — Идем в ресторан. Я на днях получил зарплату, и мы сможем веселиться до утра».
«Но сегодня же я не могу», — сказала она озабоченно. «Сегодня и я не могу, — ответил я. — Я приглашаю тебя, например, на завтра». «Ага! — закричала она. — Значит, и ты кого-то ждешь!» — и снова ударила меня сумочкой по руке.
Мы договорились встретиться завтра, в шесть часов вечера, на этой же скамейке. Вот такое у меня неожиданно возникло знакомство.
Когда она уходила, я спросил, как ее зовут. «Майя». — ответила она. «Ну и везет же мне, — сказал я. — Полоса неудач и полоса Май». «Ах, так у тебя уже есть одна знакомая Майя!» — закричала она и в третий раз ударила меня сумочкой.
Когда я подошел к дому, то увидел во дворе мальчишек — целую толпу. Было уже темно, но я сразу догадался, что здесь Стасик, потому что в воздухе опять пахло водкой. Мальчишки радостно визжали и топали ногами — в центре толпы стоял Стасик и швырял в небо огромные гири. Они подлетали так высоко, что исчезали в черном небе, а потом снова появлялись, и Стасик их ловил, а мальчишки ревели от восторга.
Это было довольно опасное зрелище, гири вполне могли упасть на головы мальчишек, которые сбежались на это представление не только с нашего двора, но и с соседнего. Но Стасик не давал гирям упасть, он вылавливал их из темноты и снова швырял в небо.
Я выбрал момент, когда гири были в руках у Стасика, подошел и сказал: «Брось. Убьешь ведь кого-нибудь». Но он расхохотался и свирепо посмотрел на меня из темноты. «Ну, что! — закричал он. — Кто говорил, что Стасика уже можно списывать? Рано, сволочи, рано!» — и попытался еще раз бросить гири, но я крепко схватил его за руки, почти повис на них. Он сказал удивленно: «Ты собираешься со мной драться? Хочешь, я разорву тебя на две половины?»