Какое надувательство!

Коу Джонатан

„Они“ относилось к свежим перепелиным яйцам, которыми были фаршированы жареные зеленые и красные перцы. Генри и Дороти ужинали в отдельном кабинете клуба „Сердце родины“.

— Кстати, я вот о чем хотела с тобой поговорить, — продолжала Дороти. — Из Штатов доходят какие-то жуткие слухи. Ты слышал о лекарстве под названием „сульфадимидин“?

— Не сказал бы. А что оно делает?

— В свиноводстве незаменимо. Абсолютно незаменимо. Насколько тебе известно, за последние двадцать лет мы неимоверно повысили уровень производства, но возникла парочка гадких побочных эффектов. Заболевания дыхательных путей, например. Сульфадимидин может излечивать некоторые самые острые, понимаешь?

— Так в чем проблема?

— О, американцы

испытывали его на крысах и пришли к выводу, что лекарство — возможный канцероген. Теперь его, очевидно, запретят.

— Гм. А другие лекарства нельзя?

— Это самое эффективное. Ну, мы могли бы, наверное, сократить заболеваемость, разводя скот менее интенсивно, но…

— Ох, но это же абсурд. Нет никакого смысла ломать то, что делает нас конкурентоспособными. Я поговорю об этом с министром. Уверен, он разделит твою точку зрения. В любом случае тесты на крысах ничего не доказывают. А кроме того, нам и раньше удавалось игнорировать мнения независимых консультантов, а это само по себе достойно уважения.

Главным блюдом подавали заливное из свиного филея и картофель в чесночном соусе. Мясо (как и перепелиные яйца) привезли с фермы Дороти: днем шофер доставил его в ящике со льдом, и она выдала шеф-повару подробные инструкции по приготовлению. На задворках Дороти держала на свободном выгуле небольшое стадо свиней для собственного пользования. Как и Хилари (никогда не смотревшая программы собственного телевидения), она отнюдь не собиралась потреблять продукты, которые с радостью всучивала безропотной публике.

— Эти защитники природы у нас тоже в печенках сидят, — промолвил Генри, уплетая заливное за обе щеки. — Торговлю телятиной, например, они уже загубили.

Это была правда: крупнейший поставщик британской розничной торговли не так давно отказался от использования узких пеналов для разведения скота и вернулся к застеленным соломой загонам. Под давлением общественности управляющий директор вынужден был признать, что интенсивная система была „морально отвратительной“.

— Ну а я и дальше буду разводить их в загонах, — сказала Дороти. — Всегда можно работать на экспорт. Кроме того, вокруг молочных телят все нюни распустили, а на самом деле это самые мерзкие на свете твари. Если им не давать пить несколько дней, они знаешь, что делают? Пьют собственную мочу.

Генри недоверчиво покачал головой: насколько причудливо царство животных — и снова разлил по бокалам сотерн. Тем временем Дороти срезала с мяса жир и тщательно отпихивала его на край тарелки.

— Все равно нам нужно поосторожнее с лоббистами. У меня такое подозрение, что они не остановятся.

— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал Генри. — Газетам не нужна такая тягомотина, как пищевая промышленность, а если и напечатают какую-нибудь историю, то публике это будет неинтересно, потому что она дура. Тебе это известно не хуже, чем мне. Помимо прочего, большинство данных защищено Актом о ведомственных тайнах. Нелепо, но так. В любом случае, если один из этих ярыжек в белых халатах начнет подскакивать со своим придурочным отчетом, что мешает вам заставить своих людей выдать статистику, которая докажет совершенно обратное?

Дороти улыбнулась.

— Конечно, ты прав. Как-то забываешь, что не все такие скептики, как ты…

— Странно такое слышать от тебя. — Генри откинулся на спинку и с гримасой довольства ослабил ремень. — По природе своей я не скептик. Я, если угодно, — идеалист. А кроме того, так вышло, что я по большей части склонен верить диетологам. Разница лишь в том, что социальное значение таких вещей меня скорее воодушевляет, чем тревожит.

— В смысле?

Генри помолчал, рассеянно стирая пальцем соус с тарелки.

— Скажем так: ты знала, что за следующие пять лет мы планировали отменить бесплатные школьные обеды для более полумиллиона детей?

— Но рассчитали, что это станет не очень популярным ходом, не так ли?

— Ну, разумеется, подымется

визг, но потом стихнет, и народ найдет себе новый источник раздражения. Самое главное: мы сэкономим массу денег, а целое поколение детей из рабочих или необеспеченных семей каждый день будет питаться картофельными чипсами и шоколадом. В итоге все они вырастут физически слабее и умственно неразвитее. — На такое утверждение Дороти удивленно воздела бровь. — Да-да, — заверил ее Генри. — Диета, богатая сахарами, приводит к отставанию в развитии мозга. Наши парни это доказали. — Он улыбнулся. — Каждый генерал знает: секрет победы — в деморализации противника.

Ужин закончился пудингом из яблок и айвы, политым имбирно-медовым соусом. Яблоки, как водится, были из собственного сада Дороти.

* * *

Ингредиенты: Модифицированный крахмал, восстановленный сироп глюкозы, соль; усилители вкуса — глютомат натрия, 5-рибонуклеотид натрия; декстроза, растительный жир, томатный порошок, гидролизированный растительный белок, дрожжевой экстракт, измельченные бычьи хвосты, луковая пудра, специи, ароматизаторы; пищевые красители Е150, Е124, Е102; казеинат, регулятор кислотности Е460; эмульгаторы Е471, Е472(б); антиокислитель Е320.

Однажды — мне было тогда лет двадцать пять — я приехал в выходные навестить родителей. В университете я делал это довольно часто, однако тот уик-энд от прочих отличался: именно тогда я впервые заметил, как изменился родительский режим питания по сравнению с тем временем, когда я был ребенком. Началось все, когда мне было, наверное, лет одиннадцать, и они решили отправить меня в платную школу. С тех пор им никогда не хватало денег. Прибавки к отцовскому жалованью были незначительными и редкими, и мне кажется, он все время жалел, что они не купили дом в районе подешевле. Мама в тот период перешла с преподавания на полставки на полную. Она гордилась тем, что у нас на столе каждый вечер есть горячий ужин. Еда тем не менее все чаще была из полуфабрикатов, а в середине 70-х процесс этот усугубился: родители купили небольшую морозильную камеру и поставили ее в гараже. Отец не жаловался, напротив — у него развился вкус к подобной еде, отчасти потому, что она напоминала ему обеды в конторской столовой с коллегами по работе. Помню, в те выходные я приехал домой и обнаружил, что морозилка забита двумя дюжинами коробок с одним из самых убийственных изобретений группы „Бранвин“: гамбургерами в кляре с картофельными чипсами. Нужно было только сунуть подносик в духовку целиком, и — voila! [78] — примерно через двадцать минут аппетитная еда у вас на тарелке. Отец объяснил, что такие гамбургеры весьма кстати два вечера в неделю, когда мама задерживается допоздна у себя в школе, где следит за порядком на спортивных матчах, и он вынужден готовить себе сам. Я сказал, что мне такая диета сбалансированной не кажется, а он ответил, что дополняет ужин двумя другими деликатесами от „Бранвина“, а именно: суповым концентратом на первое и пудингом быстрого приготовления с клубничным или шоколадным вкусом на десерт.

78

Вот! (фр.)

Ингредиенты: Сахар, гидрогенизированное растительное масло, модифицированный крахмал; эмульгаторы Е477, Е322; ароматизаторы, лактоза, казеинат, фумаровая кислота; загустители Е339, Е450а; концентрат сыворотки, стабилизатор Е440а; пищевые красители Е110, Е160а; антиокислитель Е320.

Все эти годы, насколько я теперь вижу, мой отец забивал себе артерии насыщенными жирами. Он умрет от инфаркта вскоре после своего шестьдесят первого дня рождения.