Какого цвета любовь?

Рощина Наталия

– Ты считаешь, что я должен это сделать? – зная, как непросто переубедить подростка, настроившегося на что-либо, Дубровин ожидал от встречи с Дашей не только приятных минут.

– У нее к тебе особое отношение, ты ведь знаешь. Мы давненько не общались, но это не помеха. Надеюсь, в разговоре с тобой она не станет открыто протестовать, а там – подумает хорошенько.

– Ладно, – нехотя согласился Стас. Он так давно не разговаривал с Дашей. Не хотелось начинать с советов, наставлений, но Ирина очень просила. – Я заеду к вам завтра, послезавтра. На работе постоянный аврал, без выходных и проходных. Скорее всего, у меня получится подъехать в субботу, послезавтра. Идет?

– Конечно. В котором часу?

– Около

семи.

– Замечательно. Стас, как ты думаешь, мне лучше уйти в это время?

– Зачем это? – Вопрос Ирины заставил Дубровина рассмеяться.

– Не знаю, – смутилась та.

– Ладно, не красней. Решай сама.

– Спасибо тебе, – голос Ирины снова стал спокойным, грудным.

– Благодарность по результату. Все, пока, Ириша.

– До встречи, Стас.

Он пришел, как обещал. Даша была в полном неведении относительно его визита и, открыв дверь, застыла на пороге. Они долго не виделись, оба изменились: Даша из нескладной девочки стала красивой, высокой девушкой с роскошными светло-русыми волосами и глазами, в которых хотелось без сожаления утонуть. Стас тоже принадлежал к тому типу мужчин, красота которых расцветает с годами. Пауза затягивалась.

– Ну, здравствуй, Дашуня, – произнес Стас и почувствовал, что сказал это как-то слишком взволнованно.

– Здравствуйте, – улыбнулась Даша.

– Войти-то можно?

– Конечно, заходите, – девушка посторонилась, позволяя Стасу войти, закрыла за ним дверь.

– А что это ты на «вы» ко мне? – удивленно спросил Дубровин.

– Не знаю, – растерялась Даша. Она действительно терялась по поводу того, как теперь общаться с этим мужчиной. Он стал еще красивее, в его карих глазах появилось что-то новое. Кажется, он смотрит на нее иначе, изучает с неподдельным интересом.

Стас зашел в Дашину комнату, сел в предложенное кресло. Нужно было остановить поток бессвязных мыслей, которые совершенно потеряли контроль и не желали принимать законченную форму. Дубровин никак не мог найти слова, чтобы начать разговор. Он понял, что прошло слишком много времени, и перед ним сидит незнакомая девушка, от одного взгляда которой у него по телу бегут мурашки. Стас пытался отвлечься от этого впечатления, но вся его подготовленная речь, обычная уверенность в себе бесследно исчезли. Дубровин чувствовал себя, как на раскаленной сковороде, мысленно ругая Ирину за то, что она подставила его.

– Хотите кофе? – пришла на выручку Даша. Ей самой было не очень уютно, поэтому она бы с удовольствием отправилась на кухню, оставив неожиданного гостя на некоторое время в одиночестве. Оставалась слабая надежда, что вот-вот вернется мама. Она сможет разрядить обстановку и вернуть Стасу дар речи.

– Спасибо, выпью.

Даша улыбнулась и вышла из комнаты. Дубровин шумно выдохнул, откидываясь на высокую мягкую спинку велюрового кресла. Закрыл глаза, через некоторое время уловил аромат кофе. Стас резко поднялся и направился к Даше на кухню.

– Готово, – увидев его, сказала Даша. – У меня особый рецепт, попробуйте.

– Ты хотела сказать «попробуй», – присаживаясь к столу, заметил Дубровин. – Давай как раньше, а то я чувствую себя стариком. Ты еще скажи «дядя Стас»!

Даша засмеялась, красиво запрокинув голову. Первый шок от появления Стаса у нее прошел. Кажется, она быстрее него обрела способность нормально вести беседу.

– Я не виновата – слишком давно не виделись, – помешивая ложечкой сахар в чашке, ответила Даша. – Мне нужно время, чтобы снова чувствовать себя уютно в вашем присутствии. Так что пока на «вы», но, так и быть, без «дяди».

– Идет, беру обязательства не пропадать больше надолго, – улыбнувшись, сказал Дубровин.

Он сдержал свое слово. Правда, в тот вечер ему так и не удалось переубедить Дашу по поводу выбранного ею факультета. Он

не огорчился на это счет. Ирину он благодарил за предоставленную возможность снова приблизиться к Даше. Дубровин удивлялся: как мог он так долго довольствоваться телефонными разговорами, заочными приветами? Для себя он решил, что снова хочет быть близок к ней, как раньше, больше, чем раньше. Он боялся дать точное определение цели такого шага. Оставляя без внимания нормы морали, Дубровин разрешил Даше заполнить его всего. Она даже не представляла, какой важной частью жизни стала для этого красивого, одинокого в душе мужчины. Он забывал о ней на работе или в нелегкие периоды, когда серьезно болели дети. Он тяжело переживал самую незначительную простуду своих мальчиков, не говоря уже о чем-то более серьезном. Тогда Дубровин корил себя за то, что позволил себе мечтать, забывать на время о существовании семьи, детей, и каялся в несовершенных грехах. Но сыновья выздоравливали, в глазах жены появлялся теплый свет. Она всем видом показывала, как благодарна, что он рядом в трудную минуту, что он – ее муж, отец ее детей, и она любит его. А Дубровину уже не терпелось поскорее оказаться подальше от своего дома. Здесь его держало только чувство долга, а сердце давно и безнадежно стремилось к Даше.

Постепенно его появление в их доме стало само собою разумеющимся. Ирина не знала – радоваться ей этому или опасаться. Ей казалось, что она сама спровоцировала складывающиеся между Стасом и Дашей отношения. Она не могла не видеть, что общение Дубровина и ее дочери уже не напоминает трогательной опеки взрослого мужчины над маленькой девочкой, попытки хоть частично заполнить пустоту от ухода отца. Женщина столько раз намеревалась поговорить со Стасом начистоту, но у нее не хватало решимости сделать этот шаг. К тому же Даша только смеялась, когда Ирина пыталась выяснить у нее истинное положение вещей.

– Чего ты боишься, мамочка? Стас для меня – символ недосягаемости, детский идеал, который пока никому не удалось затмить. Я боготворю его, но не думаю о нем как о мужчине, понимаешь? Это исключено, как если бы на его месте был мой отец.

– Смотри, дочка. Я так хочу тебе верить, но Дубровин настолько обаятельный. Он чертовски красивый и опытный мужчина. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как влюбишься в него. Этого не нужно делать.

– Я и не собираюсь. Он скорее потеряет от меня голову, чем я – невинность, – заявила Даша матери, так и оставшейся стоять с широко раскрытыми от изумления глазами. Откровенность дочери была сногсшибательной. – Ну, зачем мне это нужно делать с ним? Я еще подожду того, единственного, которому отказать будет невозможно.

– И какого цвета будет твоя любовь? – обнимая дочь, спросила Ирина.

– Пока не знаю. Мне кажется, что сейчас вокруг меня густой туман, и главное – правильно выбрать дорогу. Но я не переживаю, что это надолго. Любовь вотвот поселится в моем сердце, серьезно, я чувствую. Когда это случится, я обязательно отвечу на твой вопрос.

Детская обида Даши ушла, незаметно уступая место новому чувству. Теперь она ощущала превосходство над этим взрослым мужчиной, становившимся беззащитным, ранимым, зависящим от ее настроения, желаний. Это было своеобразной местью за ее страдания. Она не мечтала о Стасе как о мужчине, который будет безраздельно принадлежать только ей. Она не любила его, это было нечто более сильное, но не имеющее будущего. Никогда не забывая о том, что у него семья, дети, Даша позволяла себе принимать его знаки внимания, но знала, что этой романтике рано или поздно наступит конец. То ли ему надоест быть в роли рыцаря и покровителя, то ли она встретит свою настоящую любовь. Девушке было тревожно: она не представляла жизни, в которой не будет места Стасу, но и постоянно парить в невесомости в ожидании настоящего чувства не могла.