Калейдоскоп
Шрифт:
— Будет ему урок, — сказал я для поддержания разговора, — черт с ним. Не считай полицейских, если ты не шериф. Так у вас говорят?
— Да, но при совершенно других обстоятельствах. — Она перехватила мой беспокойный взгляд и добавила, искусственно смеясь: — Ничего. Фатальный застой в деле. Каждый час должен… — и махнула рукой. — Зависит, какой нам влепят параграф.
— Профессор Шурумбурум приглашает сегодня к себе. Пригласительный билет лежит на диване. Не знаю, пойти ли?
— Идем немедленно! Если профессор даст тебе рекомендательное письмо… — Фума быстро строила проекты и, пробегая по лестнице
Обходя многолюдный центр, мы вошли в старый район города. Среди убогих строений стоял огромный дом, выделяющийся стеклянными куполами. Со стороны главного фасада, на высоте нескольких метров, из стены современного дома, как балкон, торчал старомодный двухэтажный домик.
После небольшой церемонии нас впустили. Профессор ждал в зале.
— Наш известный ученый, — шепнула Фумарола.
Шурумбурум улыбнулся и пошел впереди, показывая дорогу. Мы вошли вовнутрь гигантского механизма. Под стеклянными куполами работала самая большая машина в мире. Тысячи колес, шестерней и шестеренок вертелись в разные стороны. Сложные трансмиссии передавали движение все выше и выше, куда-то под стеклянные своды. На середине спиралеобразной лестницы я почувствовал головокружение. Все вокруг вращалось и кружилось.
— Я двадцать лет работал над проектом.
Машина тикала тихо, как часы. Через несколько минут раздавалось «пуф-пуф». Это был самый громкий звук, взлетающий под высокие своды зала.
— Укажите, пожалуйста, какое-нибудь колесико, — сказал ученый.
— Ну вот хоть это.
Шурумбурум хлопнул в ладоши. Явился одетый в белое техник и извлек указанное колесико при помощи маленького долота. По предложению ученого я дважды просил повторить эксперимент. Каждый раз машина останавливалась.
— Все целесообразно и необходимо. Ни одной лишней детали. Проверка всех колес заняла бы у нас десять лет. Возле маленького колесика дежурит квалифицированный техник, возле больших их двое или трое.
— Сколько рабочих работает у вас?
Шурумбурум положил мне руку на плечо. Этот вопрос привел его в прекрасное настроение.
— Много. Больше чем много. Идемте выше.
С этажа на этаж, все выше, все ближе к небу, по все более крутой лестнице шаг за шагом мы шли за ученым. С самой верхней площадки, судорожно держась за перила, наблюдал я за вращением многих тысяч шестерней и колес. Монотонное движение действовало угнетающе, утомляло зрение.
— Моя Дупа, моя…
— Какое нежное имя…
— Окрыляющее, звездное.
— Конечно, Кастор и Поллукс, Кассиопея и Дупа!
Шурумбурум засопел. На лбу у него выступил пот, затылок стал красным, глаза заблестели и вылезли из орбит, как у рыбы. Руки от напряжения дрожали, дрожали под нагрузкой ноги. Так он вибрировал с минуту. Потом сгорбился и обмяк. Откашлявшись, буркнул:
— Большая вещь, значение огромное.
Меня внезапно осенило, но я не высказал свою догадку вслух.
— Я плохо переношу высоту. Может, кто-нибудь меня проводит? Извините, профессор, я боюсь потерять сознание.
Меня злило блаженное выражение ее лица. Дупы не видела! Посторонние люди помогли мне войти в лифт. Мы спустились в гостиную в старосветском доме. Оказалось, что это дом-памятник. Шурумбурум уже пришел в себя (коньяк всем пошел на пользу) и с воодушевлением рассказывал, как в этом доме полвека тому назад чертил первые чертежи. По этому случаю на фронтоне Дупы повесили мемориальную доску.
Я пытался направить беседу ближе к подлинной цели визита. Профессор признался, что уже слышал о моих хлопотах. Но потом неожиданно сменил тему разговора. Предложил: «А может быть, на минуту зайдем в контору?» За столами сидело пятьсот сотрудников. Я спросил, над чем они так напряженно работают и что вообще они делают?
— Вычисляют, сколько раз обернулось каждое колесо в течение часа, суток, недели и года. Полученные данные суммируют и записывают.
— Для чего служит ваша машина?
— Для вращения шестерней, колес, колесиков, шестеренок.
— Хорошо, но какую работу выполняет большая Дупа?
— Вращает колеса, шестерни.
— Зачем?
Шурумбурум подмигнул Фумароле:
— Техник из него никудышный!
— Выбирай слова, — прошипела Фума мне в ухо. — Это великий ученый.
Я извинился перед ученым и задал вопрос по-иному:
— Каким образом приводится в движение первое, самое большое колесо?
Шурумбурум потащил меня к окну. Я увидел цех в виде тарелки. К ней вели сбитые из досок трапы, На трапах толпились люди.
— Во время перевозки повредили мотор Дупы. Поэтому я разработал вариант, позволяющий использовать альтернативный источник энергии. Туда энергия входит, отсюда выходит, здесь минуту отдыхает, попьет и опять по первому пандусу возвращается под крышу, в цех. Там работает довольно простое приспособление, основанное на принципе конного привода. Это большой конный привод, очень большой. Один его оборот соответствует трем оборотам самого большого колеса. Вот и весь секрет.
Немного осмотревшись, я спросил, какое вознаграждение получает альтернативная энергия. Профессор ответил, что и вопрос оплаты надо обговаривать в соответствующем порядке. Техникам платят согласно простой формуле: РГx(ДК + ВК). Первый символ, легко догадаться, означает размер головы, второй — диаметр обслуживаемого колеса, а третий — вес того же колеса. Исходные данные работающих внизу, на конном приводе, более сложные. В них играет роль рост, состояние мышц, потребление воды и что-то еще. Шурумбурум не помнил ставок, потому что двигателями конного привода занимался не он, а кто-то другой.
— Кто?
— Электростанция. Мы платим как за электроэнергию. Ведь я проектировал электродвигатель. Трудные расчеты.
— Вы вовремя, профессор, напомнили мне о трудностях, — начал я издалека, но по-деловому, имея в виду мою миссию, трудности, которые я встретил, мертвую точку, с которой без посторонней помощи не сойти. Шурумбурум дремал, но когда я произнес фамилию «Будзисук», он поднялся с кресла.
— Вы знаете Будзисука?
— Еще бы, отлично. Я помню его еще по международным соревнованиям на воздушных шарах. Большой шар, тяжелый пилот, ах, как нам прекрасно леталось. Вы считаете, что Будзисук?..