Калейдоскоп
Шрифт:
— А шерстью почему обрастут?
— По закону эволюции. Приспособление к холоду.
Я думал, теперь она наконец-то засмеётся, но Алька только улыбнулась и снова скисла. Оглянулась и негромко сказала:
— Я всё думаю… Про ту собаку. Как она там оказалась?
— Случайно, — как можно твёрже ответил я.
— Не верю, — упрямо помотала головой Алька. — Старшая Ха в нас раньше никогда защитные заклинания не вкладывала. А тут собрала всех — и каждому… А мы так обрадовались,
— Думаешь, маги что-то знают?
— Наверняка. Только нам пока не говорят.
— Интересно, что у нас могло случиться.
— Может, не у нас. Маги ведь запросто между мирами ходят. Они говорят, это не разные миры, а варианты одного, большого. И произносят так, как будто это название — Варианты миров. Я этого пока не понимаю, у нас две лекции по переходам были, а практика вообще в следующем году.
Я обдумал всё это и посоветовал:
— Выбрось пока это из головы. А послезавтра расскажешь своим учителям, они разберутся.
— Я стараюсь, — печально сообщила Алька. — Но не очень выходит.
— Пошли на речку!
— Не хочется.
— Пойдём. Холодная вода — лучшее средство от грустных мыслей. По себе знаю.
Алька бросила на меня короткий взгляд, но ничего не спросила. Поднялась, отряхнула ладони и вдруг спохватилась:
— Ох, я же тебе подарок привезла! И забыла. Вот раззява!
Она развернулась и побежала в дом. Я пошел за ней. Подарок — это интересно.
Алька протянула мне маленький деревянный гребешок.
— Вот.
Он оказался неожиданно тяжелым. Ручка украшена резьбой, зубчики тонкие, частые.
— Это мне? Зачем?
— Знаю, стричься и причёсываться не любишь. Вот и ходишь чучелом. А это не просто гребешок, это артефакт.
Последнее слово Алька произнесла с нажимом, сделав значительное лицо.
— Чего? — растерялся я.
— Волшебный он. Будешь пользоваться, волосы виться начнут.
— Это ты специально, — догадался я. — Чтобы заставить меня причёсываться.
Алька вздохнула:
— Смотри.
Вытянула ленты из косичек, мотнула головой. Волосы у Альки всегда были, как у меня — тонкие, прямые. А сейчас они лежали красивыми локонами.
— Ну, как? — довольно поинтересовалась Алька.
— Здорово. А ты как же?
— У меня есть. А это я специально для тебя делала.
— Сама?!
— Ну, не совсем. Нас учили готовое заклинание помещать в предмет-хранитель. Его старшекурсники делали. Тут узор особенный, не думай, что для красоты.
— Ты молодчина, — честно сказал я. Вставил гребень в волосы, дёрнул.
— Ай! Вот поэтому не люблю причёсываться!
— Ты просто не умеешь.
Алька осторожно расчесала мне волосы. И правда, не больно.
— Всё.
— Теперь пошли на речку?
В комнату заглянул папа. Улыбнулся:
— Макс, тебе идёт аккуратная причёска!
Мы с Алькой засмеялись. А папа добавил:
— Принесите яблоки. И не забудьте помощников поблагодарить!
— Да, сейчас, — отозвалась Алька и вышла из комнаты. Я выпрыгнул в окно — оно как раз выходило в сад.
Под деревьями стояли вёдра, наполненные яблоками. Я прошептал:
— Спасибо, Читок и Бот.
Появилась Алька.
— Откуда ты знаешь, как их зовут?
Я задумался.
— Не знаю. Может, приснилось?
— А ты их видел?
— Не-а. Но знаю, что они маленькие и мохнатые.
— Это все знают.
Мы принесли яблоки на кухню.
— Помочь чем-нибудь? — спросила Алька. Я испугался, что папа засадит нас чистить яблоки, но он покачал головой:
— Отдыхайте.
И мы ушли на речку. Купание пошло сестре на пользу: она перестала хмуриться, развеселилась, хохотала и визжала на весь берег. Переплыв речку туда и обратно, пожаловалась:
— Есть хочу. А ты?
— Не очень. Жарко.
— Парит. Будет гроза.
— Скоро?
Алька глянула на небо.
— Не. Часа через два. Поныряем?
— Давай.
Мы ныряли, пока не замёрзли. Алька, синяя, как снятое молоко, трясущимися губами выговорила:
— Пойдём домой? Скоро польёт.
Я кивнул, натянул шорты. Рубашку надевать не стал — пусть плечи загорают. Алька облачилась в сарафан и расчёсывала волосы гребешком с мелкими зубцами. Она перехватила мой взгляд и улыбнулась:
— Свой-то не взял?
— Не-а.
— Возьми этот.
— А так разве можно?
— Вообще-то нет. Заклинание на кого-то одного настроено. Но к близким по крови родственникам это не относится.
Я взял гребешок и причесался. Это неожиданно оказалось даже приятно.
— Твой лучше, — не удержался я. — Он уже обученный, волосы не дерёт.
— Можем поменяться, если хочешь.
— Ладно, я свой надрессирую. Будет у меня шелковый.
Мы поднялись по откосу и зашагали через луг, к деревне. Ветер рывками тащил к ней свинцовые тучи.
— Давай быстрее! — заволновалась Алька. — Сейчас дождь вдарит!
Мы побежали. Сначала — по тропинке, потом по дороге, а оттуда выскочили на нашу улицу. У дома напротив валялась куча почерневших от грязи тряпок. Она шевельнулась, и оказалось, что это старуха — дряхлая, грязная, в жутком рванье.