Калиф на час
Шрифт:
В динамике снова загрохотали тамтамы, низкий голос повел:
Я Тилле...
Подпевая вполголоса, дон Эдуардо поднялся и отправился в гардеробную. Распахнув дверь второго шкафа, он взглядом обежал ровные ряды висевших на гвоздиках лиц. Недолго подумав, снял форменное лицо Ревизора, привычным движением натянул, с удовлетворением отметил, что маска прилегла плотно. Поглядев в зеркало, подмигнул, растянул губы в улыбке, нахмурился и остался совершенно доволен - нигде не жало. Из зеркала смотрело на него повседневное лицо Ревизора - чуточку суровое и в меру бесстрастное. На левой щеке синел тонкий крест - знак высшего офицера Ревиз-службы.
В нагрудный
Еще раз оглядев себя в зеркале, Куртис влез в узкую кабину личного пневмолифта и через пять минут вышел через дверь, замаскированную под дверцу трансформатора высокого напряжения, в тупике одного из коридоров Службы Счета.
Конечно, достаточно было бы нажать нужную кнопку и на экране перед ним возник бы любой уголок Хальтштадта. Но то ли ему надоело все время пялиться на экран, то ли просто захотелось поразмяться, - он, собственно, и сам не знал,-а в последние дни он твердо и окончательно уверился, что ему вовсе необязательно кому бы то ни было объяснять свои желания, захотел - и точка...
В огромном сводчатом зале стоял ровно стрекочущий шум. Зал был заставлен концентрическими рядами низких треугольных столиков. За каждым столиком, на котором посередине стоял большой никелированный арифмометр, сидело по трое человек.
Судя по форменным лицам мужчин и женщин, здесь работали младшие арифмомейстеры третьего класса, производившие первичную обработку материалов.
Куртис остановился у одного из столиков. Форменные лица оставались абсолютно бесстрастными, но по тому, как дрогнули плечи одного из арифмомейстеров, Куртис с удовлетворением отметил, что его внимание вызывает страх. В недавнем прошлом появление ревизора тоже доставляло мало удовольствия маклеру Куртису, но то дело прошлое. Сейчас - он ревизор. И не из какой-то там муниципальной комиссии. А-Ревизор.
Первый из трех арифмомейстеров, прижав наушник к уху, быстро нажимал клавиши. Второй, глядя куда-то перед собой, по знаку первого резко проворачивал ручку арифмометра. Третий же быстро печатал на длинной, уползающей в щель стола бумажной ленте полученный результат. Дон Эдуардо в который раз подивился порядку и разумности организации дела: первый арифмомейстер знал исходные цифры, которые ему диктовали через наушник. Но не знал результата. Третий знал результат, но не знал исходных данных. Вертевший же ручку не знал ни того, ни другого. Сохранение тайны гарантировалось полностью.
Куртис с удовлетворением оглядел сотни склоненных голов, вслушался в ритмичный треск арифмометров. Здесь идет первый этап работы, которая через час ляжет на его стол короткими и предельно ясными строчками информации:
...За последнюю неделю проведено одиннадцать рейдов в Пространство-1. Доставлено двести пар рук... Для обеспечения охраны Тайны потоплено семь судов, сбито три самолета... Производство фенола увеличено на двенадцать тонн в сутки... К точкам выхода доставлено еще семь панцертанков..
Войдя снова в лифт, Куртис продолжал размышлять о том, что подумалось ему в те минуты, когда он наблюдал за отлаженной, как часы, работой Службы Счета. А возвратясь к себе, он сразу
"...Сорок четвертый год и весна сорок пятого ушли на постройку относительно мощного трансформатора времени-пространства. Мощного настолько, чтобы выполнить предварительную задачу - свернуть пространство-время в своеобразный кокон, в котором мог бы уместиться для начала Хальтштадт. Несколько маленьких моделей ТВ подтвердили готовность идеи к воплощению. Я испробовал их на самолетах. Направленный поток времени перемещал летящий самолет назад - в то время, когда его еще не было, или вперед, когда его уже не было. Для наблюдателя летящий самолет просто исчезал - не разваливался, не падал, просто исчезал. Я получил мощное оружие, но, естественно, скрыл его. Разумеется, Шикльгрубер с компанией отдали бы что угодно, чтобы получить его. Но продлевать дни "тысячелетнего" рейха в расчеты мои не входило, мне это было не нужно. Мое оружие пригодится мне самому в самом ближайшем будущем..."
"Хорошая штука!" - одобрительно подумал Куртис, вспомнив последнюю сводку о количестве сбитых Охотниками самолетов, имевших неосторожность оказаться над точками перехода в Пространство-1 в тот момент, когда туда возвращались из удачного рейда за новым набором рук подводные лодки Охотников.
"16 апреля 1945 года, когда угроза захвата Хальтштадта врагом стала абсолютно реальной, я принял и осуществил решение, которое можно считать величайшим в истории человечества. Включив ТВ (риск был трудно представим), я свернул пространство-время, и в гигантской складке "спрятал" город, которому суждено стать первым кирпичом того великого мира, который я создам, как только придет время...
В астрономическом смысле место Хальтштадта неопределимо - может, он отброшен в иную звездную систему или галактику, а может, соскользнул в иное измерение. Это неважно. Важно, что он недоступен, а проходы сквозь свернутое время существуют, мне они известны, и выход в Пространство-1, иначе говоря в мир Земли, доступен в любое время..."
Куртис откинулся в кресле и незаметно для себя погрузился в то странное состояние, когда сон еще не пришел, но мозг уже готов принять его. В такие минуты думается и вспоминается легко, и грань между явью и нереальностью почти исчезает. Тогда слышанное или читанное кажется лично виденным, слышанным, пережитым.