Калифорния - Мы Идем!
Шрифт:
Друзья стерегли периметр лагеря и издалека наблюдали, как из ворот миссии вышел священник в сутане, одетый явно для встречи гостей, а с ним несколько неофитов индейских кровей, живших и работавших на территории миссии. У всех простые деревянные кресты на шнурке, а у старшего — еще с темными деревянными бусами. Подойдя ближе, старший, а это был наверняка глава миссии, осенил всех крестным знамением, поговорил немного с людьми, а потом удалился в миссию вместе с Августом, Сэтору, и всеми главами семейств. Лагерь продолжил жить своей жизнью. Все вокруг было ново и интересно, но нужно было и о насущном подумать, так
Церковь миссии стояла в центре, а остальные здания — вокруг. Кухни, жилые помещения, склады и другие постройки собраны вместе внутри четырехугольника. Это основное, что парень успел рассмотреть.
К закату солнца лагерь путешественников рядом с миссией напоминал улей. Чучо вместе с выделенными мужчинами, во главе с Амалией Циммерманн, женщиной мощной стати и неудержимой, как локомотив, отправились в поселение через реку, прикупить разных продуктов на общину. Для этих целей служила общинная казна, созданная на взносы участников путешествия на Запад. Вот только пополнять ее еще ни разу не пришлось, в пути негде было тратить деньги.
Еще днем служители миссии вместе с Корнелиусом зарезали двух барашков. И сейчас до Айвена, находящегося немного в стороне от лагеря, доносились одуряющие ароматы жареного на углях мяса. Парень даже закрыл глаза и представил, как они вертятся на металлическом пруте над углями, потому что жарил скорее всего Корнелиус. Старый негр за этот поход показал себя большим мастером в приготовлении еды. Баранину он сначала продержит в печи, пока она не станет мягкой, а потом над углями доведет ее до обжаренной корочки.
В добавок представил, как негр и монахи в процессе жарки пропускают мелкими глоточками холодное пиво и кряхтят от удовольствия. Хотя пиво только заказали купить, и еще не привезли. Но быть такого не может, что у неофитов миссии не окажется его в погребах.
Видел, как в миссию по дороге от поселка проскакала кавалькада. Айвен насчитал одиннадцать всадников, одетых в форму. Большинство явно из индейцев, но были и белые. Все они быстро скрылись за воротами.
«Впереди — явно охраняемое лицо. Кто это может быть…», — начал размышлять юноша. — «Салливан сказал, что должен подъехать мистер Марш, Джон Марш, которому они ездили в наше отсутствие. И что он поехал в форт Монтерей, в том числе решать и наши дела. Вероятно, что так… Что тут думать! Подождем, скоро все узнаем», — пришла хорошая мысль.
Начало ужина Айвен наблюдал издалека. Взрослые решили сделать три стола, на которые поставили мясо, хлеб, и разные местные закуски, вроде сыра, овощей и разной зелени, благо на улице начало сентября. При таком скоплении народа, что получалось, это будет наилучший вариант общего застолья. Для прибывших гостей приготовили запас тарелок и кружек, а переселенцы придут со своими.
Начали собираться гости. Сначала пришли неофиты, или обращенные в христианскую веру коренные жители, что жили и работали в миссии, потом пятеро служителей миссии. Дальше показался Уильям с Салливаном в сопровождении настоятеля, его преподобия отца Антонио. Имя отца настоятеля юноша узнал сразу по прибытии, самого его не видел, но догадаться, кто перед ним, было не сложно.
Последними вышли главные фигуры: мужчина среднего возраста с властным лицом и пронзительным взглядом, аккуратно подстриженный, без бороды и усов, с зачесанными
Еще два человека охраны держались чуть позади, а рядом шли Август Браун, Сэтору, Питер Штерн, и Дэвид. Мистер Август и Дэвид говорили с незнакомцем, показывая на переселенцев по очереди. Так рассказали о всех семьях.
Не обошли вниманием и Айвена. Отец Уильям отдельно указал на парня, и незнакомый мужчина внимательно и долго посмотрел на юношу.
Охрана, те самые восемь человек, которые приехали с джентльменом, в общем веселье не участвовали, а сосредоточились у стен и около других построек миссии: мастерских, кухни, общежития, подсобных помещений. Такое у них задание — освободить сегодня жителей миссии для участия в общем застолье.
У столов люди образовали толпу. Все смешались, переселенцы и местные. Когда волна разговоров, присущих встрече незнакомых людей немного утихла, святые отцы попросили всех собраться в круг. Детей затолкали в центр, все притихли, после чего отец Антонио прочитал молитву. Сейчас Айвен смог рассмотреть его. Мужчина весьма преклонного возраста, с совершенно седыми волосами, обладатель загорелого дочерна мужественного лица с большим носом и сверкающими не по возрасту карими глазами.
Из миссии принесли бочонок — скорее всего пива, как определил юноша.
Айвен увидел, как представительный мужчина подошел к Сэтору, потом что-то приказал своим охранникам, и они вместе с японцем двинулись к юноше.
— Смена караула! — весело и несерьезно провозгласил Сэтору, когда они подошли. Он указал второму охраннику на Джеро, стоявшего ближе к пасущимся вдалеке животным каравана, а сам пошел сменить двух ирландцев с другой стороны лагеря. Сэтору не любил употреблять спиртное. Даже пиво.
Отдельно на щите из досок стояло десять бутылок вина, привезенных с берегов Миссури семьями Мюллер и Циммерманн, виноделами. Было пиво, выставленное служителями миссии, как теперь стало понятно. Стали разливать напитки в приготовленные кружки гостям, а переселенцы использовали свои.
Отец Антонио смотрел и ждал, когда всем нальют, потом обвел глазами присутствующих и внушительно сказал:
— В честь прибытия попросим юных граждан сказать несколько слов…
Из толпы вытолкнули двенадцатилетнюю рыжую Айне Маккинли. Наверное, потому, что девчонка показала себя очень умной и начитанной. Та не стала упираться, и громко воскликнула:
— Мы шли и шли, очень долго, всю весну и лето…, и, наконец, пришли!
— Браво, девочка! — раздались крики. Взрослые отнеслись к ее речи серьезно. Застучали кружки, все стали говорить разом и подтягиваться ближе к столам с едой.
Раздачей пищи руководили женщины. Мощная и величественная Амалия Циммерманн вместе с худой и нескладной Мартой Крюгер стояли у стола с мясом и раздавали порции жареного барашка. К ним стояло самое большое число желающих. Со второго стола участникам подкладывали сыр и овощи Барбара и Мари Штерн, под руководством их матери Эммы. У третьего стола в пустые кружки всем желающим из больших чайников наливали горячий чай с медом и пряностями, судя по запаху.