Калигула или После нас хоть потоп
Шрифт:
– Фи, болван! – возмутился претор. – Нас Фабий интересует!
– Так и он тоже нахальничал. Бабу эту здоровенную всю излапал. И такое болтал…
– Дальше!
– Дальше? – Луп призадумался. – А что дальше-то? Все одно и то же.
Противогосударственного ничего… Фокусы, потеха и конец делу!
Претор обратился к префекту:
– Невероятно, до чего же грубо выражаются в Риме! О tempora, о mores! [35] .
Заговорил префект:
– Хорошо. Вы утверждаете, что видели Фабия внизу у Пинция. Как же вы мне объясните, что в это же время Фабия видели на другом
35
О времена, о нравы! (лат.).
Молчание.
– Так как же это могло произойти?
– Мы не знаем…
– И что делалось за Тибром, тоже не знаете? А известно вам, для чего я вообще вас держу?
Руф смущенно забормотал:
– Дело-то было вот как… Шли-то мы на Пинций. как приказано, а тут вдруг подлетает к нам Оптим. Ребята, говорит, вали скорей назад. Там Фабий с компанией сцену ставит у винных складов, рядом с кожевенными мастерскими сенатора Феста. Я и подумал, что тут какая-то неувязка. Лупа оставил внизу, у Пинция, а сам двинулся за Тибр. Там как раз начинали. Речь шла о богине Фортуне…
Руф рассказывал обстоятельно, долго и косноязычно.
Оставим его. Посмотрим, как было дело в действительности.
Был мягкий весенний вечер. С Яникула доносилось благоухание. В углу маленькой площади четырьмя пылающими факелами обозначен кусок утрамбованной, как на току, земли – сцена. На сцену мелкими шажками выбежала богиня Фортуна. Изящная, очаровательная и, может быть, поэтому мало похожая на богиню: возможно, тем-то она и была божественна?
Голубой хитон расшит серебром, в черных волосах желтая ленточка.
В руках огромный рог изобилия.
Претор усмехнулся.
– Возвышенное и увлекательное зрелище!
Но префект шел, как собака по следу:
– Так что же Фабий?
– Его там не было, – ответил Руф.
– Вообще не было там?
– Еще не было… – Руф понял, что все самое страшное позади, и голос его окреп.
Префект продолжал расспрашивать:
– Ты видел его? Узнал? Это точно был Фабий?
– Видел. Узнал, – сказал Руф.
Претор все усмехался:
– Ну, продолжай же, Руф!
Вдруг перед Фортуной очутился пожилой мужчина. На всех пальцах перстни, дорогие камни так и засверкали в свете факелов, когда он молитвенно воздел руки: "О великая, прекрасная богиня, дарительница счастья, внемли моим молениям. Я богат. У меня сотни рабов, у меня власть, у меня есть все, одного только мне не хватает для счастья – жены. Только мне не нужна какая попало, но сверх разумения прекрасная и искусная в любви…"
Богиня танцевала перед ним и улыбалась.
– А если она будет глупа?
– Это не важно, о прекраснейшая. Так даже лучше. – Она расхохоталась.
– Знаю, знаю. На, лови! – И наклонила рог изобилия, а оттуда прямо в руки богачу выпала статуэтка, изображавшая девушку, такую красивую, что дыхание захватывало…
Претор улыбался.
– Не говорил ли я вам, что все это совершенно невинно? Фабий одумался.
Эдил выкатил глаза:
– Дальше что же?
Руф продолжил рассказ.
Богач положил статуэтку на землю. Фортуна извлекла из рога изобилия волшебный платок, набросила его на статуэтку, взмахнула им, и на этом же месте оказалась
Магистраты, вздохнув, сглотнули слюну.
Претор поторопил Руфа.
И Фортуна, не переставая танцевать, раздавала великолепные подарки. Вышел на сцену сенатор и выпросил себе консульские знаки.
Ростовщик получил еще один сундук с золотом. Винодел – еще бочку вина, а какой аромат от него шел! То ли от бочки, то ли из императорских винных погребов… Упоительный! Воин получил венок героя. Префект…
Префект воскликнул:
– Какой еще префект? Префект города или префект претория?
Руф пожал плечами:
– Таких подробностей я не заметил. Я только знаю, что он выпросил у Фортуны кипарисовый сад с тремя прудами, стадионом и девятью храмами, где полным-полно мраморных изваянии…
– Лжец, ты утверждаешь, что он получил их? – разозлился префект.
– Наверно… Богиня-то ему ведь сказала, иди, мол, домой, там и найдешь эти самые заваяния с прудами и стадион с деревьями…
Претор возвел глаза к небу:
– О Марк Тулий Цицерон, прости ему эти насилия над твоим родным языком!
Руф воззрился на него с трогательным непониманием.
Префект едва ли не взбесился.
– Да узнаю ли я, в конце концов, о громы Юпитера, что делал там Фабий!
Руф обратился к нему:
– А вот сейчас! Он как раз тут и вышел на сцену оборванный, весь в копоти, от него так и несло затибрским смрадом, всеми этими мокнущими кожами, грязью, блохами. Он неуклюже поклонился богине: нельзя ли и мне получить такой сад? Рог изобилия наклонился, и в руках Фабия оказался горшок с кактусом! У бедолаги даже лицо вытянулось. "Маловат что-то садик! Ну да ничего, нам и этого хватит для счастья. А не дашь ли ты мне,' фортуна, в придачу еще буханку хлеба". Богиня заглянула в рог – ничего там нет!
Нахмурилась, ножкой от злости топнула. "Хлеб! Глупость какая! Не проси того, что Фортуна не раздает, глупец. Счастье и хлеб! Вот тебе. дерзкий!" Она извлекла из рога кнут и, не переставая танцевать, протянула им как следует вдоль спины.
– Ну а Фабий? – торопил префект.
Руф обеспокоился: тут-то вас всех за живое и заберет! Ну да нечего делать.
– Фабий побежал от ударов на край сцены, к зрителям. Кактус был у него в руках, он вскинул его кверху…
Вот вам, квириты, эта справедливость!Вино и деньги, за мешком мешок,И власть, и почести, и славу, и успехи,И знаки консула, и девок для потехи –Все это сыплет изобилья рогНа левый берег Тибра год за годом,В бессовестные руки богачей…А что ж, на правом – нет уже людей?Иль тот, кто гол и бос,И нищ, и низок родом –Не человек?..