Калигула

Камю Альбер

Цезония. "Меч".

Сцена девятая

Быстрым шагом входит Калигула.

Калигула. Извините, но дела государства тоже не терпят отлагательств. Управитель, ты прикажешь закрыть хлебные склады; я только что подписал указ. Ты найдешь его в спальне.

Управитель. Но…

Калигула. Завтра будет голод!

Управитель. Но народ возмутится!

Калигула (громко и отчетливо).

Я сказал: завтра будет голод! Что такое голод знают все. Это – бич. Завтра все почувствуют, как он бьет. И я остановлю его когда мне вздумается. (Объясняет остальным. ) В конце концов, у меня не так уж много способов доказать, что я свободен. Человек свободен всегда за счет других. Это досадно, но естественно. (Бросает взгляд на Муция. ) Применяя это правило к ревности, сразу видишь, как уродливо это чувство. (Мечтательно. ) Страдать из-за собственного воображения и тщеславия! Видеть, как твою жену… (Муций сжимает кулаки и открывает рот. Калигула, очень быстро. ) Ну, давайте есть, господа. Кстати, мы с Геликоном много работали в последнее время и завершили небольшой трактатец о казнях… Вы для него еще добавите материала.

Геликон. При том условии, что у вас спросят мнение.

Калигула. Будем великодушны, Геликон. Откроем им наши маленькие секреты. Давай: раздел третий, параграф первый.

Геликон (встает, читает монотонно, нараспев). "Казнь облегчает и освобождает. Как в теории, так и на практике казнь является универсальным и общеукрепляющим средством. Люди умирают, ибо они виновны. Виновны они потому, что они – подданные Калигулы. Подданными Калигулы являются все. Следовательно, все виноваты. Откуда вытекает, что все умрут. Это вопрос лишь времени и терпения".

Калигула (смеясь). Ну, что вы думаете об этом? Терпение – вот в чем штука. Признаюсь вам, оно-то больше всего меня в вас и восхищает. А теперь, господа, я вас больше не задерживаю. Керея больше не нуждается в вашем присутствии. Но Цезония пусть остается. Лепидий и Октавий тоже. И Мерея. Мне хотелось бы с вами обсудить вопросы организации моего публичного дома. Он доставляет мне много хлопот.

Остальные медленно выходят. Калигула провожает Муция взглядом.

Сцена десятая

Керея. Я к твоим услугам, Кай. Что случилось? Плохой персонал?

Калигула. Нет, но малы доходы.

Мерея. Нужно поднять тариф.

Калигула. Ты упустил прекрасный случай помолчать, Мерея. В твоем возрасте такие вопросы не должны тебя беспокоить. Кроме того, я не спрашивал твоего мнения.

Мерея. Тогда зачем ты приказал мне остаться?

Калигула. Затем, что мне скоро будет нужен бесстрастный взгляд.

Мерея отходит.

Керея. Если бы я мог говорить об этом с необходимой страстью, Кай, я бы советовал тарифы не трогать.

Калигула. Ну, посмотрим. Но мы должны восстановить доход. Я

уже рассказал свой план Цезонии, и она вам его сейчас изложит. Что до меня, то я выпил лишнего, и мне что-то хочется спать. (Ложится и закрывает глаза. )

Цезония. Это совсем просто! Калигула учредил новую награду.

Керея. Не вижу связи.

Цезония. И все же она есть. Эта награда представляет собой орден гражданского героизма. Ее получат те граждане, которые будут особенно часто посещать публичный дом Калигулы.

Керея. Великолепно.

Цезония. Мне тоже так кажется. Награды будут присуждаться каждый месяц согласно количеству предъявленных входных билетов. Граждане, не удостоившиеся награды в течение года, будут высланы или казнены.

Третий патриций. Почему – "или"?

Цезония. Калигула сказал, что это не имеет значения. Главное то, что он сможет выбирать.

Керея. Браво! Наконец-то решился вопрос с публичной казной.

Геликон. И заметьте – в соответствии со всеми требованиями морали. Лучше установить твердую расценку на порок, чем драть три шкуры с добродетели, как это делают при республиканском образе правления.

Калигула приоткрывает глаза и смотрит на старого Мерею, который, стоя поодаль, достает флакон и отпивает из него глоток.

Калигула (все еще лежа). Что ты пьешь, Мерея?

Мерея. Это от астмы, Кай.

Калигула, расталкивая остальных, подходит к нему и принюхивается.

Калигула. Нет. Это противоядие.

Мерея. Что ты, Кай! Ты смеешься? У меня кашель по ночам, и я давно лечусь.

Калигула. Итак, ты боишься, что тебя отравят.

Мерея. Моя астма…

Калигула. Нет. Давай называть вещи своими именами: ты боишься, что я тебя отравлю. Ты меня подозреваешь. Ты шпионишь за мной.

Мерея. Клянусь всеми богами, нет!

Калигула. Ты меня подозреваешь. Ты в некотором роде не доверяешь мне.

Мерея. Кай!. .

Калигула (жестко. ) Согласись. (Веско. ) Принимая противоядие, ты приписываешь мне намерение тебя отравить.

Мерея. Да… то есть, я хочу сказать… нет…

Калигула. С тех пор как ты вбил себе в голову, что я решил тебя отравить, ты делаешь все возможное, чтобы противиться моей воле.

Молчание. С самого начала этого диалога Цезония и Керея уходят в глубь сцены. Оставшись в одиночестве, Лепидий с тревогой следит за развитием действия.

Калигула (все более упирая на слова. ) Тут возможны два преступления, что рождает альтернативу, из которой тебе не выпутаться. Или я не хотел тебя убить, и ты несправедливо подозревал меня. Меня – своего императора! Или же я этого хотел, и ты, насекомое, смел противиться моей воле. (Пауза. Калигула удовлетворенно рассматривает старика. ) Ну что, Мерея, логично?