Калинов мост
Шрифт:
— Значит так. У вас есть три минуты, чтобы свинтить отсюда добровольно. Через три минуты вышвырну силой. Понял меня, ценность ты моя демократическая?
Он развернулся и пошел назад.
— Ты меня не знаешь, мент, — нагнал голос журналиста. — Я тебе еще устрою красивую жизнь.
Сергей Виталиевич не ответил. Дойдя до машины, приоткрыл дверь:
— Выпускай ОМОН, капитан. Мост с двух сторон оцепить. Гражданских убрать. Если перестанете справляться, скажешь — подкрепление устроим. И еще… Вон того свободного телевизионщика с приятелем спровадь отсюда,
Омоновцы посыпались из фургонов, как горох из драного мешка. Работали слаженно. Толпа возмущенно всколыхнулась, но бунтовать не стала и подчинилась. Теперь народ пытался разглядеть что-то издалека. Водометами их что ли гнать. Что за идиотская манера глазеть на трупы, аварии, чужие смерти и несчастья. Неужели это так интересно?
Полковник поглядел, как пятеро омоновцев довольно жестко выводят сопротивляющихся журналистов, мрачно ухмыльнулся и пошел назад к собравшимся кучкой эскулапам.
Алексей лежал на асфальте в луже крови. Вылетевшее от удара сознание вернулось и не давало забыться. Жизнь трепыхалась в нем еще каким-то чудом, хоть тело было изодрано и обожжено, а вместо ног торчали две перетянутые жгутами кровавые культи. Медики его уже не трогали. Доза обезболивающего была лошадиной, а больше все равно сделать ничего нельзя. И так удивительно, что жив до сих пор.
Полковник подошел ближе, окинул взглядом уложенные в ряд тела. Соседи Алексея если и могли питать какие-то надежды на выживание, выглядели явно не лучше. Сергей Витальевич непроизвольно вздрогнул, судорожно сглотнул.
Врач, что возился с соседом Алексея реакцию мента не пропустил.
— Вы бы тут не стояли, — мрачно заметил он. — Зрелище не для слабонервных.
— Ничего, — полковник взял себя в руки. — Переживу.
Алексей набрал сил и позвал. Голос был слабым, но полковник услышал. Сделал шаг, нагнулся.
— Терпи, мужичок, — фальшиво подбодрил он. — Тебе еще жить долго и счастливо.
— Не свисти, — еле слышно произнес Алексей. — Людей уведите, здесь сейчас очень плохо будет.
— Чего будет? — не понял Сергей Виталиевич.
— П…ец, — коротко ответил Алексей, голос его совсем истончился. — Я знаю… Я про это книжку написал…
— Какую книжку? — не понял полковник.
Но собеседник не ответил, он смотрел на милицейскую шишку странно блестящими застывшими карими глазами. Полковник замер, какое-то время смотрел на исцарапанное осколками стекла мертвое лицо, потом медленно провел по нему ладонью, опустив веки.
— О чем он сейчас говорил? Какая книжка? — повернулся Сергей Витальевич к белому халату.
— Не обращайте внимания, — отмахнулся тот. — Обычный предсмертный бред.
Полковник поднялся.
— Ладно, работайте. Мы оцепление выставили, так что посторонние больше мешать не будут.
Доктор кивнул.
— Один черт, рук не хватает. Просили еще пару машин прислать, так нету. Мест в больнице нету, а при том, сколько сейчас отсюда вывезли… —
— Я на машине, могу съездить куда надо и поругаться на высоком уровне, — предложил Сергей Витальевич.
Врач поднял на мента глаза.
— Вы серьезно?
Ключ скрежетнул в замке как обычно, но старухе показалось будто прогремел раз в десять сильнее. Нервно вздрогнув, старая двинулась в прихожую. Оборотень с бородатым уже явно были в курсе, даже успели за Милонегом заскочить. Тот, судя по роже, до конца не допонял, или рассказать в деталях не успели. Но суть уловил.
Игорь увидал бабку, открыл было рот, но та только выставила вперед сухонькую ладошку.
— Можешь не распаляться, знаю все. Проходите в комнату. Времени нет.
Мужчины послушно прошли в дальнюю комнату. Кот, что шел первым, немного запнулся в дверях. И было от чего. Это Игорь понял уже в следующий момент, когда сам оказался в дверном проеме.
Мебели в комнате не осталось вовсе. Свернутый в трубу ковер переместился на балкон, туда же, судя потому, что было видно сквозь окно и балконную дверь, отправились кресла и стулья с журнальным столиком. А вот куда переместился диван и огромный шкаф осталось загадкой. Так же как оставалось непонятным как старуха без посторонней помощи могла вытащить отсюда всю мебель.
За плечом присвистнул Милонег. Игорь сбросил оцепенение, прошел наконец в комнату и встал рядом с оборотнем. Круг на полу в отличие от того, что видел в прошлый раз был больше и сложнее. Рунические закорючки составляли не один, а три круга, вписанных друг в друга. Причем два внешних писались снаружи, а внутренний изнутри. К такому выводу пришел, отметив наклон и направление значков, смысла которых один черт понять не мог.
В центре круга высился макет. С расстояния в несколько шагов мост выглядел как настоящий. Кусок дороги взлетал на опоры, перемахивал через реку и бежал дальше уже на той стороне. Ванты серели гигантскими волнами, между ними и поверхностью моста серой рябью тянулись распорки. По краю шли черные блестящие перила, слегка забрызганные дорожной грязью. Мутными волнами плескалась внизу Москва-река. Толпились вдоль берега дома. Чуть вдалеке стоял, тараща безумные глаза памятник Петру. Кусок города, воссозданный художником точно вписался в рунический круг.
Старуха взяла Кота за плечо, поставила сбоку от макета. Надавила, безмолвно заставляя оборотня сесть. Напротив него по другую сторону круга поставила Милонега. Игорю так же молча указала место между ними. Сама встала напротив.
Игорь перевел взгляд на мост. Машины и силуэты людей, что еще вчера были застывшими игрушками сейчас шевелились. Бородатый с удивлением отметил на мосту смятку из нескольких десятков автомашин. Рядом суетились крохотные человечки в форме, чуть дальше человечки в белом. Еще дальше крохотные фигурки в сером сдерживали пеструю любопытствующую толпу.