Калки. История одного воплощения. Часть первая
Шрифт:
…Вики надоело думать наз задачей. Она оглянулась. Куда это делся Витя? Она вышла из комнаты, пошла по коридору. Проходя мимо комнаты Инги, девочка остановилась и… остолбенела. Она увидела… абсолютно голого Сашу, который стоит, одной рукой держится за шкаф, другой онанирует. И рядом Витю, который тоже дрочит со спущенными штанами…
Первая мысль, которая пришла Вики, когда прошел шок, – «Предатель! Как ты можешь! Предатель!». Ураган ревности хлестнул по всему существу девочки, она не могла поверить и простить, что братишка сейчас с кем-то другим. А к Саше – ненависть. Она
Выбежала. И… и чуть не вскрикнула от ужаса. В калитку заходили, держась под руки, Саша с Ингой. Саша… Саша заходит в калитку! А кто же там, с Витей? Она кинулась назад… Мальчик стоял в комнате Инги со спущенными трусами и онанировал; больше – никого не было…
15.
Здесь поселился вечный страх.
Его здесь люди разбудили.
Сжимает в цепких он когтях
Достав младенца из могилы.
Целует он дитя в уста,
И возбуждает пальцем чресла…
И жизнь уже идёт не та,
Не то уже проходит детство.
Ты поражен, младенец мой,
Желаньем друга, страстью девы…
Играешь снова сам с собой,
И усмехаются химеры…
Ты плачешь, но кончаешь вмиг,
И снова игры начинаешь -
Ты страх в величии постиг,
И посему в штаны себе кончаешь…
Вика смотрела, как Витя пишет… Дети закрылись у себя в комнате, после всех этих странных событий. Вика хотела с братом обсудить, как быть дальше, ей самой приходила только одна мысль: бежать… Но братишка молчал. И вдруг достал тетрадь и начал писать. Девочка увидела, как на листе рождаются стихи. И это ей казалось самым страшным, что сегодня происходило. Витя сопел, нагибался к листу, аккуратно выводил каждое слово. А Вика гадала – это существо, которое сейчас пишет на листе, брат её или нет? Витя ни разу не причитал ни одного стихотворения в жизни, ни одной книги. Как он может вообще хоть что-то написать? Это… оборотень?!
Девочка не выдержала и стукнула брата. Тот застонал и придурковато стал оглядываться, растирая ушибленное плечо.
– Ты чего? – не понимая, почему его ударила сестра, спросил Витя.
– А ты чего? Зачем ты это сейчас делал?
– Это? – эхом отозвался он, совсем ничего не соображая.
– Да, это. Зачем ты сейчас это писал?…
– Это…. Это стихи… Откудава они тут? – глупо глядел на исписанный своей же рукой лист мальчик.
– Это ты только что написал…
Витя вскочил как ужаленный, он отпрыгнул от того места, где рождался поэтический шедевр.
– Вика, мне… мне страшно… – заплакал он.
– Мне тоже, – она подошла и обняла брата. – Я закрыла дверь и окна… Ты не помнишь, когда здесь проходит поезд? (мальчик промычал «нет»). Нам нужно бежать отсюда. Додик может превращаться в кого угодно. Не хнычь, мы завтра убежим…
– Но… у нас нет билетов, – всхлипнул Витя. Они сели на кровать.
– Мы что-нибудь придумаем. Сядем в автобус. Деньги у нас есть. Помнишь, тот белый
В дверь постучали. Дети вздрогнули.
– Витя, Вика, вы здесь? – послышался голос Инги. Девушка подождала ответа, затем кому-то сказала: – Наверное, гуляют….
– У Инги есть член, – прошептал мальчик, когда шаги девушки стихли.
– Член? – удивленно взглянула Вика, и Витя пересказал видение. Девочка рассмеялась и смеялась долго. Мальчик даже обидчиво отвернулся.
– Прости, – утирая от смеха слёзы и отдышавшись сказала она. – Это я от страха смеюсь…
– А разве от страха смеются? – не поверил Витя.
– Смеются, – улыбнулась сестра. – А еще, чтобы не было страшно, думают о сексе…
– Слушай, – перебил мальчик девочку, – а что Додик от нас хочет? Мы же маленькие, нас убить очень просто. Зачем он нас пугает?…
– Я думала, Вить, об этом. И сама не понимаю. Та женщина, в которую он превращался, хотела, чтобы мы друг друга трогали. Инга с… (Вика снова нервно хихикнула)… с членом хотела, чтобы ты дрочил. Он… знаешь, наверное, хочет смотреть, как мы это делаем…
– Зачем?
– Ой, я не знаю…. – печально выдохнула Вика.
– А… если мы… ну, это… будем это делать друг с другом… мож, он отстанет? – Вити эта фраза далась тяжелее всех фраз на свете: он смущался и возбуждался.
– Ой, я не знаю… – повторила Вика. – И… знаешь, я наверное, не смогу тебя трогать. Как-то это… ну, не смогу и всё, – не смогла она объяснить свой стыд.
– Но… ты же трогала, когда я спал, – ухватился мальчик за эту идею как за спасительную, и чувствовал, как уже больно в шортах…
– Это совсем другое… – отвернулась девочка. – Я не смогу, когда ты будешь смотреть и когда он будет смотреть…
– Может, я только буду трогать тебя, – предположил мальчик. – Он увидит и отстанет от нас, а?
– Я не знаю… попробуй… – вновь отвернулась Вика.
Витя посмотрел на её ноги, полуприкрытые юбочкой. И подумал, что ни разу не гладил ни чьи бедра…
– Мож, не сейчас? – дрожащим голоском простонал он. – Ведь его сейчас нет и он это не увидит…
– Да, не сейчас, – выдохнула девочка.
– Вик… а ты можешь… сейчас выйти… Мне это…
Девочка сразу поняла, она мило улыбнулась.
– Витя, сейчас нам нужно всегда быть вместе. Ты ложись и отвернись к стене. Я не буду смотреть…
16.
Побег. Дети вышли из дома в шесть утра, когда Инга с Сашей еще спали у себя. Первый автобус из поселка отправлялся через полчаса. Шли молча и дрожали. Всё время за ними шуршала какая-то тень. Стоили оглянуться, та пропадала. Купили билеты. В автобусе они были только одни. Тронулись. Вика в окно увидела, что Додик стоит и машет рукой. Сразу подумалось, неужели он так просто позволит сейчас автобусу уехать? Они же ему необходимы для его отвратительных сексуальных игра. Нет… автобус уже доехал до окраины поселка. Дальше степь, однообразная и плоская. Огоньки остались позади, поселочек удалялся. Уже рассвело…