Каллиграф
Шрифт:
В конце концов мы остановились посреди «Жажды порядка». Люси и Натали ушли вперед – смело и решительно пересекая зал под названием «Современная жизнь». Я надеялся ускользнуть незамеченным. Но все пошло не по плану. Последние две минуты Уильям двигался за мной по галерее с видом сыщика из пантомимы: он шел на два шага позади меня, замирал в комической позе, когда я останавливался, и с преувеличенным упреком разглядывал меня с ног до головы, словно это я был виноват в снижении уровня пенсионного обеспечения в стране или в еще каком-нибудь кошмарном
Он заговорил громким шепотом:
– Джаспер, что, черт тебя подери, ты делаешь?
Над нашими головами жужжали лампы дневного света.
– Шшшш, я пытаюсь наслаждаться своим днем рождения.
– Но почему ты при этом хочешь от нас смыться?
– Я не хочу смыться.
– Конечно, хочешь, – голос его звучал все громче. – Ты намеренно отказываешься вступать в «Современную жизнь» – вон туда, – он указал направление. – И ты постепенно движешься назад, в сторону «Жажды порядка» – сюда, – он снова указал, на этот раз себе под ноги, широким жестом. – Имей в виду, я слежу за тобой.
– Слушай, Уильям, если тебе так нужно знать…
– Нужно.
– Я пытаюсь выбраться с этого этажа и отправиться к «Действию обнаженного тела» так, чтобы меня никто не заметил. Так что я буду тебе весьма признателен, если ты перестанешь привлекать к нам внимание и пойдешь к девочкам. Почему ты увязался за мной?
– Потому что ты захватил с собой выпивку, и я думаю, что бутылку пора открыть. Причем немедленно. – Он сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – А еще потому, что ты всегда выглядишь до странности притягательно, когда что-то затеваешь.
– Я ничего не затеваю, и вина у меня нет: бутылка лежит в сумке Люси, и сейчас она надежно заперта в шкафчике гардероба. – Я изображал жгучий интерес к клубку провода, перед которым мы стояли.
– О нет. Боже мой. Ну что ж, тогда мы отправляемся в спасательную экспедицию. Нужно освободить благородного пленника из отвратительного узилища! Американцы ставят в эти шкафчики крем-соду – я сам видел, как они это делают – и свои… ну, такие сумочки, которые носят на поясе… И вообще, один Бог знает, что там у Люси в сумке: может, какие-нибудь женские штучки. И дешевые венгерские шариковые ручки. Ты понимаешь…
– Пожалуйста, ты не мог бы говорить потише! – Я нахмурился. Пожилая пара в футболках с надписью «Я люблю Хьюстон» намертво застряла в дальнем конце инсталляции. – И в любом случае, Люси пользуется перьевой ручкой.
Но Уильяма было не остановить.
– Ты понимаешь, что мог загубить великолепное бургундское? Один из самых изысканных напитков последнего тысячелетия может быть безвозвратно утрачен уже через несколько минут после того, как ты вступил во владение им. Это варварство. Я считаю, ты несешь личную ответ…
– Уильям, черт тебя побери. Если тебе непременно надо так кричать, не мог бы ты, по крайней мере, попытаться вести себя как современный цивилизованный человек? А не как паршивый гомик. – Я прочистил
– Чушь. Какие еще правила? Это же «Шамбертен Кло де Без» 1990 года, а ты запираешь его в ящик, как… как какое-то кьянти. Купил его я, мой дорогой Джаспер, и специально для тебя, по случаю твоего 29-летия. Как они смогут помешать нам выпить его? Они не осмелятся.
Я скопировал его нелепую манеру говорить:
– Как ты прекрасно знаешь, мой дорогой Уильям, нам не следует даже приближаться к этой бутылке, пока она не простоит открытой по меньшей мере два часа. И вообще, теперь это мое вино, и я запрещаю тебе посягать на него, пока не представится особый случай. Взгляни на себя: ты расточителен, как настоящий педофил.
– Слушай, это нечестно. Ты тащишь своих друзей смотреть на весь этот… этот антиквариат, на эти изуродованные гениталии, а потом отрицаешь насущную необходимость освежиться. Конечно, я в отчаянии. Конечно, мне нужно выпить. Это же не искусство, это катастрофа.
Я отошел от него на несколько шагов и повернулся к большому холсту, покрытому тяжелыми гребнями и бороздами тускло-коричневой краски. Уильям потащился за мной и уставился на ту же картину, склонив голову набок – вероятно, пародируя поклонников современного искусства, которых можно встретить по всему миру.
– На самом деле, – он заговорил чуть тише, – я имел в виду ту маленькую бутылочку водки, которую купила для тебя Натали. Я подумал, что ты мог припрятать ее в карман. Мне просто необходимо обезболивающее, иначе следующий зал меня доконает. – Наигранная печаль теперь перешла в искреннее любопытство: – Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос.
– А это потому, что ты просто задница, Уильям.
– Почему ты так спешишь покинуть нас? Чем тебя так привлекает «Действие обнаженного тела»? – Он искоса смотрел на меня, но я не отводил взгляда от картины. – Это та девушка, на которую ты так долго пялился?
– Нет.
– Да, да. Это та девушка на лестнице.
– Да нет.
– Та самая, за которой ты якобы не шел. – Он сделал паузу. – Я знал. Я так и знал.
– Ну, хорошо. Да, это так.
Он испустил театральный вздох:
– Я думал, ты с этим уже покончил. Как ты там говорил? – Он состроил гримасу, как будто собирался произнести самый печальный монолог Гамлета. – Я больше не могу этого вынести, Уилл, я схожу с ума. О, Уилл, спаси меня из этой женской трясины. Я больше не хочу иметь ничего общего с этим безжалостным полом! О, прекрасный Уилл, я должен остановиться. Я обязан остановиться. Я стану самим собой.
Я проигнорировал его.
– Уильям, мне нужно, чтобы ты дал мне немного времени и не таскался за мной по пятам. Люси и Натали вот-вот вернутся искать нас. Иди и отвлеки их. Будь хорошим мальчиком. Докажи, что ты настоящий друг. Помоги мне.