Калоша Волшебника, или Занимательное пособие по правилам поведения
Шрифт:
— Это чистая правда, друг мой…
Услышав, что он говорит безо всякого акцента, Юрка с надеждой обратился к нему:
— Простите, вы не местный?
Толстяк обернулся и, приветливо хлопнув Юрку по плечу, воскликнул:
— Ба! Да ведь это мой земляк! Капитан Врунгель к твоим услугам, мой мальчик.
— Точно! Вы капитан Врунгель. А я думаю, где я вас видел?
— Ты плаваешь юнгой? Что-то не припомню, на каких материках мы встречались, — сказал капитан.
— Я не плаваю. Я про вас книжку читал
— А если ты не плаваешь, как тебя сюда занесло? — поинтересовался Врунгель.
— По небу, — признался Юрка.
— Я-я. Я тоже прилететь! На пушечный ядро, — обрадовался худощавый и, сняв треуголку, похвалился: — Я на луну летать точно так же.
— Ой, а я вас тоже знаю. Вы барон Мюнхаузен? — не поверил своим глазам Юрка, глядя на белый парик с косицей.
— Я-я, — радостно закивал барон.
— Да, знакомец мой из Германии. Так баки заливает, что любо-дорого послушать, — одобрительно сказал капитан.
— Нет баки заливать. Ядро лететь без горючего, — заметил барон.
Капитан оглядел Юрку с ног до головы и, хитро прищурившись, спросил:
— А ты, видать, не прочь приврать.
— А откуда вы знаете? — опешил Юрка.
— Иначе ты бы сюда не попал. Ну и как тебе здешние края? Отличное местечко, не правда ли?
— Нет, мне что-то не очень. Тут какие-то психи живут. Вместо клубники перец подсунули. На почте чернилами облили, а полицейский вообще с водяным пистолетом бегает и багетом вместо дубинки размахивает, — пожаловался Юрка.
— Они первого апреля всегда так веселятся. Как-никак национальный праздник, — пояснил капитан.
— Я-я, смотрел бы ты, что творится вчера! — засмеялся барон, щёлкнув пальцами.
— А что было вчера? — поинтересовался мальчишка.
— Национальный праздник, Первое апреля. Гудели чуть ли не до утра, — сказал капитан.
— Так ведь сегодня первое апреля, — напомнил Юрка.
— И вчера было первое апреля. И завтра тоже.
— Вот это да! Сколько же раз в году здесь бывает первое апреля? — удивился Юрка.
— Триста шестьдесят пять, а в високосный триста шестьдесят шесть раз, — отрапортовал Мюнхаузен. — Хороший, весёлый страна. Я нравится жить здесь.
— Честно говоря, я тоже подумываю бросить здесь якорь, — признался капитан. — А пока предлагаю отпраздновать нашу встречу. Тут неподалёку есть бистро, где подают прекрасную лапшу на уши.
— Лапшу на уши? Я никогда не слышал о таком блюде, — удивился Юрка, и они дружно отправились пообедать.
Длинноногий барон вышагивал впереди. Следом за ним вразвалочку, как и подобает заправскому моряку, шёл капитан. Труднее всего приходилось Юрке. Ноги у него то и дело заплетались, путаясь в набросанной повсюду сухой траве. Наконец мальчишка не выдержал:
— Тут улицы никогда не подметают, что ли? Зачем тут набросали столько соломы?
— Это не есть солома.
— Какая разница — сено или солома?
— Большая. Если бы Париж стоял на соломе, то так бы и говорили. А всем известно, что он стоит на сене, — пояснил капитан Врунгель.
— Так ведь Сена — это река, — возразил Юрка.
— Враки. Ты же сам видишь, что это обыкновенное сено, — пожал плечами капитан и, поразмыслив, добавил: — Наверное, чтобы залётным путешественникам, вроде тебя с Мюнхаузеном, было мягче приземляться.
В это время они подошли к бистро. На улице под полосатым тентом стояли аккуратные столики и плетёные стулья. Не успели посетители присесть, как к ним подскочил услужливый официант и спросил:
— Чего изволите?
— Залей-ка нам с бароном баки и спроворь пару хорошеньких газетных уток. А нашему юному другу подай порцию лапши на уши, — попросил Врунгель.
— Я мигом, — поклонился официант. — У нас сегодня отличная лапша из муки, что смололи из зерна, которое вырастят в будущем году на поле, что распахано на непролазном болоте, где водятся утки, вылупившиеся из крокодиловых яиц.
— Как раз то, что нужно, — одобрил капитан.
Официант удалился, а Врунгель обратился к Юрке.
— Знаешь, с моей яхтой произошла почти детективная история. Может, ты мне поможешь её разгадать?
— Я попробую. А что случилось?
— Понимаешь, тут такое дело. «На яхте „ПОБЕДА“ после ОБЕДА случилась БЕДА — пропала ЕДА. Ты виноват?» — капитан испытующе посмотрел на мальчишку.
— ДА! — бойко закончил Юрка смешной стишок.
— А-а-а, — протянул капитан и, стукнув кулаком по столу, воскликнул: — Так я и знал! Этот сорванец свистнул с яхты нашу провизию.
— Что значит свистнул? — переспросил Юрка.
— Это значит слямзил, стырил, стибрил, — пояснил капитан.
— Не есть хорошо! Ты имел наглость воровать провиант! — презрительно поморщился барон.
— Я?! Воровать?! Да вы что! Я вашу яхту никогда в глаза не видел! — отнекивался Юрка, но недавние приятели и слушать не хотели.
— Пойдём-ка, голубчик, в суд, там с тобой живо разберутся, — строго погрозил ему пальцем капитан.
Они с бароном подхватили Юрку под руки и потащили из кафе. Следом выскочил официант.
— Эй, куда же вы! А кто будет платить за лапшу? — крикнул он и побежал за ними.
Юрка и глазом не успел моргнуть, как они оказались перед зданием с большими белыми колоннами, возле которого стояла статуя Фемиды. При виде богини правосудия Юрка так обомлел, что даже перестал сопротивляться. Обычно Фемиду изображают с завязанными глазами и с весами и мечом в руках. У здешней богини на глазах были модные очки, на шее болтался бинокль, в одной руке она держала безмен, а в другой — весло. Но это были ещё цветочки.