Камбер – Еретик
Шрифт:
И в довершение всего, как не гнал он от себя эту удручающую мысль, он, живой Камбер, был вынужден играть жалкую бессловесную роль в комедии, которую делали из его собственной канонизации, и не мог сопротивляться. Он сразу бы потерял все, за что боролся сам, за что боролись его друзья.
А что будет с теми, кто уверовал в святого Камбера? В каком-то смысле чувства верующих беспокоили его больше, чем сам факт признания в своем перевоплощении в Алистера, его он рано или поздно сделает. Но и люди, и дерини, верящие в святого Камбера и приписывавшие его заступничеству чудеса, воплощают его облик
В сотый раз он задавался одним и тем же вопросом: могут ли чудеса состоять из одной только веры. Он, дерини, отлично знал, как важна вера для эффекта исцеления, для того, чтобы повернуть ход событий в нужное русло. Многим вера в святого Камбера давала силу и покой. А если она приносила плоды, то как некто по имени Камбер мог осмелиться утверждать, что такая вера не нужна?
Подавив вздох, Камбер оглянулся на Йорама и очень удивился, увидев, как восторженно его сын смотрит на статую. С самого начала Йорам был против перевоплощения, но когда не оставалось выбора, он неохотно согласился помочь, и в облике Алистера он видел своего отца и все эти годы был рядом с ним, защищая и епископа Грекоты, и имя отца ото всех нападок.
Камбер удивился тому, как посещение храма взволновало Йорама, – статуя, само здание, понимание того, что он значил для стольких людей. В то же мгновение Йорам обернулся и открыто взглянул, нисколько не противясь попытке отца войти в его сознание. Когда были преодолены границы обычного восприятия, они узнали самые сокровенные мысли друг друга о Камбере и его канонизации, но откровение только упрочило связь отца и сына.
Теперь в Йораме не осталось ничего от былой горечи, которая, соединяя в себе страх и гнев, мешала достичь внутреннего равновесия. Йорам принял неизбежную необходимость существующего положения и вынужденную твердость человека, стоящего сейчас на коленях рядом с ним.
Словно тяжелый камень упал с души Камбера, он понял, что не расстанется с чувством вины, неопределенностью и страхом. Вместе они делали все, что было в их силах, чтобы не дать Тьме затушить Свет, – более чем достаточно для смертных.
Улыбнувшись, Камбер коснулся руки сына и позволил ему помочь себя поднять. Прежде чем уехать в столицу к Синилу, они рука об руку вернулись обратно для встречи с Квероном и его камберианцами.
Больше никогда ни одна статуя не встанет между отцом и сыном.
Глава 5.
Ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце и не обманет; и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится.
Когда они вступили на освещенный факелами двор, у Кверона Кайневана было куда более оживленное лицо. Оставив гостей в уединении, он собрал обитателей аббатства, и когда епископ появился на портике, все опустились на колени.
Теперь, стоя среди монахов, Камбер уже не волновался. Приветливо поговорив с несколькими братьями и сестрами, он благословил их дом и работу. Затем, с явной неохотой, попросил подать лошадей и позвать Гатри и Кэлеба. Кверон выразил признательность и сам поддержал
Скоро Камбер и его сын вновь, оказались на дороге к Валорету. Путь освещался факелами и лунным светом, а число путников увеличилось на полдюжину монахов, взятых по настоянию Кверона, всячески желавшего обезопасить поездку высоких гостей. Кавалькада вступила в Валорет вскоре после вечернего богослужения.
Король еще не ложился. Как только отец и сын вошли в огромный холл, их встретил старший паж. Путешественники даже не успели освободиться от тяжелых дорожных плащей. Синил ждал их в личной часовне, соединенной с его апартаментами. Одетый в тяжелый пунцовый ночной халат и отороченную мехом шапочку, скрывающую уши, он стоял на коленях у складного алтаря. Когда паж вышел и закрыл за собой дверь, он поднял голову и полуобернулся.
– Алистер! Как раз вовремя! Грегори…
– С ним все в порядке, сир, – заверил Камбер. – Через несколько дней он сможет сесть на лошадь. Я передал ему ваше послание. Но не он виноват в нашей задержке.
– Неужели?
Камбер позволил Йораму снять с себя влажный плащ и принялся стягивать с одеревеневших на морозе пальцев пристывшие перчатки.
– К несчастью, нет. На обратной дороге, неподалеку от Долбана, мы повстречали брата епископа Хуберта и его сноху. Кажется, его зовут Манфред. Сдается мне, что вы услышите о нем гораздо раньше, чем того желаете.
– Почему?
– Очевидно, на него и его жену напала шайка.., гм.., юных лордов-дерини, – кратко ответил Камбер. Немногим раньше нам с Йорамом тоже пришлось столкнуться с ними, но они сбежали, узнав, кто мы такие.
Синил пристукнул кулаком по перилам алтаря и произнес:
– Слепцы! Как могу я сдерживать возмущение против дерини, если они сами поднимают переполох, Господь видит, мы не хотим повторения истории с Найфордом. Ты хочешь, чтобы один из храмов Ордена святого Михаила сожгли? Или Грекоту? Или святого Неота? А может, и сам Валорет?
Камбер вздохнул и сел на указанный Синилом стул. Королю не нужно было ничего больше говорить о Найфорде. Прошлым летом взбунтовавшиеся крестьяне под предводительством горстки разъяренных юношей-дворян из расы людей полностью разрушили город Найфорд, а большинство его жителей безжалостно убили. Толчком к мятежу послужил один из многих инцидентов на долбанской дороге, случившийся по чьей-то безответственности.
Найфорд лежал в месте слияния Эйрианы и Лендоры, там, где двадцать лет назад Имр Фестил заложил свою злосчастную столицу. Недостроенный дворец и окружавшие его административные здания после падения Фестилов были заброшены. Эту землю заселил совсем другой народ – люди и дерини, составившие со временем единую процветающую нацию. Сюда же переселилась школа Целителя и несколько других деринийских общин, включая и ту, что основала церковь и начальную школу святого Камбера.
Развивалась морская торговля, это было предопределено самой природой – Найфорд имел обширную, отлично защищенную гавань в самом устье Эйрианы. Монахи из Ордена святого Михаила организовали обслуживание судов, нанимаясь в качестве лоцманов на корабли, плывущие на север в Ремут, на запад – в Хланнедд, на восток – в Мурин и в воды их родного моря.