Камелот. Осколки легенд
Шрифт:
Всюду играла музыка, бегали и смеялись дети, организуя шутливые драки на игрушечных мечах, дворцовые собаки громко лаяли и устраивали возню. То и дело был слышен визг фейерверка, звон кубков с вином и стук глиняных кружек с пивом.
Глаза сельских девушек блестели, потому что окружавшие их кавалеры были неотразимы. Они рассказывали о лучших моментах сражения с их участием, преувеличивая, естественно, раз в сто, но это никого не волновало. Знатные дамы тоже ни в чем не уступали селянкам в кокетстве,
Веселье шло полным ходом, когда Эдем, ни разу не испытавший с утра приступов боли, вдруг почувствовал, как напряжение в больном плече усиливается, готовясь опять разорвать затянувшуюся тонкой корочкой рану.
Эдем пытался отвлечься танцами, но боль продолжала нарастать, отражаясь на его лице невольными гримасами. Это воспринималось дамами, с которыми он танцевал, как недовольство их обществом. После нескольких попыток принц оставил эту затею и присел за стол.
Он попробовал избавиться от боли старым «дедовским» способом, накачиваясь выпивкой, но это не помогало. В нем росла агрессивность, причину которой он вновь пытался оправдать этими адскими муками, до того момента, пока ему на глаза не попался Ричард.
Эдем наблюдал за братом, как ягуар наблюдает за бизоном, прикидывая, сможет ли осилить добычу, потому как именно такое желание зародилось в его голове. От приятных ощущений братского покаяния, состоявшегося после военного совета, не осталось и следа.
Эдема раздражали любые действия Ричарда: то, как он пил вино из кубка, катая во рту, как он смеялся с придворными, жесты, мимика, голос и даже то, что две верхние пуговицы на стоячем воротнике его белой рубашки были расстегнуты, в отличие от самого Эдема, который привык относиться к одежде «со всей ответственностью», полагая, что если портной приделал там две пуговицы, то они непременно должны быть застегнуты.
Эдем оттянул от горла душащий его воротник, расстегнул верхнюю пуговицу. У него начинался жар. Залпом допив бокал, он встал из-за стола и приблизился к Ричарду.
— Веселишься? — спросил он, не глядя брату в глаза, чтобы не выдать своего настроения.
Ричард кивнул. В этот момент подошел слуга с подносом, на котором стояли бокалы с игристым вином.
— Уйди, — отмахнулся Эдем.
— Я, пожалуй, возьму, спасибо. — Ричард приторно улыбнулся и взял бокал.
Слуга поклонился и исчез. Эдем сощурил глаза и уставился на принца.
— Игристое вино пьют только женщины, — заметил он, вызывая брата на ссору.
— Иногда хочется знать, почему женщины любят то или это. — Ричард отпил из бокала, блуждая взглядом по веселящейся толпе.
— Тебе всегда нравится делать все мне наперекор, — сказал Эдем, тоже с фальшивой улыбкой глядя на гостей, только его глаза скакали по танцующим гораздо
— Просто у меня есть собственное мнение.
— И тебе всячески нравится его демонстрировать.
— Как и тебе… Послушай… — Младший брат наконец-то взглянул в лицо старшему. — Похоже, только один из нас смог сохранить воспоминания о дневном разговоре. Поэтому я с удовольствием готов оказать тебе услугу и проводить до твоего лазарета, где симпатичные сиделки с радостью и абсолютно безвозмездно помогут тебе освободиться от излишней энергии.
Эдем подался к нему:
— Признайся, тебя бесит, что я старший, а потому имею больше авторитета при дворе и в глазах родителей!
— Ты пьян, — спокойно ответил Ричард. — И я не совсем понимаю смысла нашего разговора. Воспользуйся моим предложением, ты же знаешь, что я не люблю предлагать свою помощь дважды.
В Эдеме закипала нешуточная злость. Его всегда выводило из себя спокойное и даже холодно-отстраненное лицо Ричарда во время таких стычек, которые случались между братьями довольно часто. Эта глухая стена полного спокойствия действовала на Эдема, как красная тряпка на быка.
— Тебе надо как-то привыкнуть к мысли, что именно я займу трон после смерти отца, — негромко сказал Эдем.
— Ты его уже хоронишь? По-моему, отец еще и нас переживет. — Глаза Ричарда сверкнули. — Слушай, мне кажется, ты так озабочен мечтой о троне, что даже сейчас, будучи взрослым дядькой, как в детстве пробираешься ночью в спальню отца и примеряешь корону.
Эдем заиграл желваками на скулах и непроизвольно положил руку на рукоятку меча.
— Не понимаю, ты намеренно дерзишь мне или ты все-таки по природе своей говнюк?
— Как грубо! — скривился Ричард. — Поверь, брат, мы из одного теста.
Он отошел от Эдема и услышал сзади протяжный звук вынимаемого из ножен клинка. Ричард остановился, но не обернулся.
— Мы не закончили разговор, — громко сказал Эдем, так, что несколько пар танцующих рядом придворных остановились и стали наблюдать за принцами.
Ричард продолжал стоять к нему спиной.
— Эдем, не стоит еще больше веселить толпу, люди и так довольны праздником. — Голос его был спокоен, но в сердце появилась тревога. — Поговорим позже.
— Я не шучу! — закричал Эдем так, что его лицо побагровело.
Теперь добрая половина гостей бросила веселиться и обратилась к принцам.
Ричард наконец повернулся к брату.
— Я не стану драться с тобой, — сказал он.
— Станешь!
— Я не стану драться с тобой, — повторил Ричард, четко выговаривая слова.
Эдем шагнул к брату, наставив на него Глориос.
— Бери меч, — потребовал он.
— Нет!
— Я сказал, бери меч! — Эдем поднес острие к горлу брата.