Камень Чародея
Шрифт:
— Но тогда как же нам знать, что реально, а что нет?
— Вы должны судить по тому, сохранятся ли эти образы при свете дня, — строго указал Фесс, — увидите ли вы утром то, что видели ночью; вы должны судить по своим взаимодействиям с другими объектами и по их взаимодействию с вами. Булыжник мог быть иллюзией, но это была очень убедительная иллюзия, когда отлетала от ноги доктора Джонсона. Доктор Джонсон тоже мог быть иллюзией, но я подозреваю, что он испытал очень убедительное чувство боли, когда ударил ногой по камню.
— Но
— Ты говоришь, что реальность это или нет, она способна причинить боль, — подчеркнул Джеффри. — Мой меч, возможно, иллюзия, но он способен пустить кровь другой иллюзии.
— Ты приближаешься к решению. Что произошло бы, если бы ты коснулся блестящего камня, хотя я просил этого не делать?
— Моя иллюзорная рука почувствовала бы иллюзорную боль, а моя иллюзорная кожа сгорела бы от действия иллюзорной кислоты, — поморщился Джеффри, — а моя иллюзорная суть этого не хочет, нет уж, спасибо! Пусть тебя жжет твоя собственная иллюзия, если хочешь!
— Но ведь… все, что мы знаем, может быть иллюзией, — предположил Грегори, который снова начал тревожиться.
— В том-то и дело, — кивнул Фесс. — Реальность должна рассматриваться в круге наших понятий и компетенции. Абсолютная ли это реальность — вопрос не имеет смысла. Важна прагматическая реальность. В этой реальности мы должны жить, хотим мы того или нет.
— Понятно… — лицо Грегори прояснилось. — Возможно, это не абсолютная реальность, но она единственная, которая у нас есть.
— Совершенно верно. Магнус нахмурился.
— Значит, лавандовая девушка и пурпурный юноша были совсем не реальны?
— Конечно, они нереальны! — вздохнула Корделия, вздрогнув. — И спасибо за то, что спас меня от них, брат.
— И тебе спасибо за спасение, — отозвался Магнус. — Но почему нас нужно было спасать от них, если они нереальны?
— Потому что это реальные иллюзии, — объяснил Фесс. — Будьте уверены, дети, иллюзии могут принести вреда не меньше, чем все остальное в этом мире. Мешая вам воспринимать реальность, иллюзии вполне могут и убить.
Глава пятнадцатая
За много-много миль от детей Род и Гвен услышали шум прибоя. Выйдя из леса, они оказались на скалистом берегу с узкой полоской песка перед кипящими бурунами.
— Как прекрасно! — воскликнула Гвен.
— Ага, — согласился Род, глядя на темную зеленую массу воды и принюхиваясь к соленому воздуху. — Я совсем забыл такое.
Они пошли вдоль линии прилива, глядя на мелькающих в воздухе чаек. Но криков их не слышали: все звуки заглушал прибой. Кроме него сквозь шум пробивались только самые резкие удары музыки камней.
— Здесь? — воскликнула Гвен. — Даже здесь?
— Да, наверное, — покорно вздохнул Род. — Они разлетаются с места своего рождения, и нет причины для конца веселья только потому, что они подходят к океану.
Что-то
— Падай! — Род хлопнулся на песок, потянув за собой Гвен. Камень пролетел как раз в том месте, где только что были их головы.
— Смотри! — указала Гвен.
— Обязательно? — Род вдыхал удивительный аромат ее волос вместе с запахом прибоя.
— Почему ты ни на что не обращаешь внимание, когда я рядом? — раздраженно (но не слишком) спросила она. — Смотри! Волны выбросили камень назад к нам!
Род посмотрел, куда показывала жена, и увидел, что новый камень летит назад. Он тоже пролетел у них над головами. И они расслышали глухие удары, когда он пролетал мимо.
— Море не захотело его! — поразилась Гвен.
— Еще бы, — Род показал на полоску гремящих, стучащих камней в ярд шириной. Они густо усеивали песок на самом краю воды. — Слава Небу, — он внезапно представил себе море, заполненное камнями, слой за слоем, и каждый издает свои собственные звуки. Потом понял, что именно это и происходит на суше. — Гвен, может ли когда-нибудь наступить конец воспроизводству этих музыкальных камней?
Она содрогнулась.
— Только когда кончится весь ведьмин мох, из которого они создаются, милорд.
— А он никогда не кончится: после каждого дождя вырастает новый. Он растет, как грибы. Впрочем, это и есть гриб, — Род встал. — Пошли. Нужно отыскать, где возник первый камень, и положить этому конец, или они погребут под собой всю сушу.
— Супруг, берегись! — окликнула Гвен. — Волна…
Род отскочил, заметив нависшую над ним новую волну.
— Боже! Она-то откуда взялась?
Волна обрушилась на гремящие камни, на мгновение заглушив их музыку. Но когда она отступила, музыка послышалась снова.
Гвен подошла к Роду сзади и взяла его за руку.
— Супруг мой… музыка…
— Я заметил, — отозвался Род. — Она снова изменилась.
— Но можно ли назвать это переменой? — прошептала Гвен.
— Хороший вопрос. Снова прозвучали ритм и мелодия, которые они впервые услышали у Раннимеда.
— Ну, хоть это и перемена, — указал Род, — но волна как будто смыла с них все новое. Это та самая музыка, что мы слышали в самом начале.
— Нет, подожди, — Гвен нахмурилась. — Мне кажется…
Род ждал, внимательно наблюдая за женой. Наконец Гвен покачала головой.
— Если что-то есть, то такое слабое, что я не улавливаю. По-моему, все, как в первый раз.
— Так что мы закончили тем же, с чего начали, — Род взял ее за руку и повернулся. — Идем. Если музыка может вернуться к своему началу, мы тоже сможем.
— В этом есть смысл, — Гвен зашагала рядом с ним, чувствуя в сердце прилив мира и радости. Достаточно того, что она идет рядом с мужем по берегу моря. Гвен поняла, что ей все равно, найдут ли они то, что ищут, или нет.