Камень Книга одиннадцатая
Шрифт:
Цесаревич поморщился:
— Матушка, соблюдай приличия, в конце-то концов! Ничего такого Александра не делала.
— Молчи, бл@дун великовозрастный! — шикнула на сына императрица. — Чистая Романовская порода! С тобой я потом разберусь! Но сначала мы с этой потаскухой немецкой побеседуем! Ваня! — Мария Федоровна повернулась к Кузьмину и гаденько заулыбалась. — Давай-ка мы с тобой немочку хорошенько допросим — вдруг она какие коварные планы против будущего императора Российской империи лелеет?..
— Государыня, — замялся тот, — допросы с участием баронессы уже проводились, ее
— Это когда это вы успели? — нахмурилась Мария Федоровна. — И вообще, Ваня, а что ты тут делаешь? Подожди, дай-ка угадаю — прибежал дружка предупредить о моем визите?
Кузьмин вздохнул:
— От вас ничего не скроешь, государыня…
— Кто бы сомневался! А что там по допросам?
— Государыня, — Иван Олегович опять вздохнул, — пусть Николаич вам сам все расскажет — это, типа, ваши семейные дела.
— Версию Николаича… Тьфу на тебя, Ваня! Версию сына я потом послушаю, а сейчас мне хотелось бы услышать твою.
— Как будет угодно, государыня, — в третий раз вздохнул Кузьмин.
Свою версию Иван Олегович излагал императрице практически на ухо — фон Мольтке из его монотонного бубнежа ничего расслышать не удалось, но по отдельным возгласам Марии Федоровны: «Бедная девочка!», «Вы с Прохором точно ее не пытали?» и «Говоришь, Николаич… тьфу, Саша сам захотел? И даже с царевичем… тьфу, с Лешкой обсудил?» — баронесса сделала вывод, что гроза миновала.
Когда Кузьмин закончил, Мария Федоровна обратилась к сыну:
— Саша, это все правда?
— Правда, матушка.
— И тот предатель, за которым Ваня с Лешкой в Берлин летали, тоже?
— Тоже.
— Наградной лист на орден и представление на внеочередное звание за выявленного предателя на нашу баронессу в Москву ушли?
— Я уточню у Нарышкина.
— Завтра к обеду жду от тебя подтверждения. Если требуется высочайшая резолюция, она у тебя будет. — Императрица перевела подобревший взгляд на фон Мольтке. — Александра, теперь по вам, деточка. Во-первых, прошу извинить меня за выпады в вашу сторону — сами понимаете, ситуация была уж слишком… неоднозначной.
Баронесса кивнула:
— Не стоит беспокоиться, ваше императорское величество! Такие неоднозначные ситуации — необходимые издержки моей службы.
— Во-вторых, Александра, хочу выразить свое восхищение созданным вами образом роковой красотки! Это дорогого стоит!
— Спасибо, ваше императорское величество!
— В-третьих, если с вами по роду службы не дай бог что-то произойдет, можете смело рассчитывать не только на Россию с ее спецслужбами и великого князя Александра Николаевича, но и на меня лично.
— Очень это ценю, ваше императорское величество!
— Теперь о… вашей жизни вне службы. Как мне доложил господин Кузьмин, у моего сына с вами, Александра, состоялся разговор о некоторых ваших дальнейших жизненных планах, в которых моему сыну места… не оказалось. Очень надеюсь, что это будет именно так и курортный роман так и останется курортным романом. Вы меня поняли, Александра?
— Прекрасно поняла, ваше императорское величество!
— И последнее. — Мария Федоровна перевела взгляд на сына: — Саша, будь так добр, подбери у «Фаберже»
— Конечно, матушка.
— Тогда будем прощаться, молодые люди. Спокойной ночи! — Императрица направилась к двери. — Иван Олегович, а где изволит почивать еще один мой непутевый сынок, младшенький который?
— Вовчик, государыня?
— Он, Ваня. Надо бы его проверить, а то мало ли что…
Когда дверь каюты закрылась, а шаги стихли, цесаревич хмыкнул:
— И как тебе моя матушка, Шура?
— Видно, что любит тебя, милый, — улыбнулась баронесса. — И по-своему оберегает. Но меня больше волнует другой вопрос: кто же все-таки такой господин Кузьмин? Офицер по особым поручениям? Личник императора или твой личник? Кто же он?
Цесаревич вздохнул:
— Это второй по счету человек в этом мире, кого бы ты не захотела иметь в личных врагах.
— А кто первый?
— Мой сынка родный, великий князь Алексей Александрович…
Глава 10
Генерал Михеев, командир Дворцовой полиции и по совместительству комендант Кремля, с явным неодобрением смотрел на выстроившийся перед Арсеналом целый батальон молодежи, состоящий из отпрысков аристократических родов Российской империи. Все эти молодые люди в возрасте от четырнадцати до двадцати с лишним лет, принявшие участие в беспорядках около посольства Испании, пожелали присоединиться к великим княжнам Марии и Варваре Александровнам, отбывавшим по приказу императрицы особое наказание.
— Ну что, залетчики! — рявкнул Михеев отлично поставленным командным голосом. — Готовы искупить свою вину деятельным раскаяньем?
Батальон набрал в грудь воздуха и ответил:
— Так точн, ваш высокопрвосхдитво!
— Похвально слышать сие! — генерал позволил себе улыбку. — Оглашаю план запланированных мероприятий на сегодняшний день. С прямо сейчас и до обеда вы все плечом к плечу, как и предписано ее императорским величеством, под командованием офицеров Дворцовой полиции усиленно занимаетесь строевой подготовкой. Прием пищи в обеденное время состоится в Арсенале, а потом вас ждет увлекательная экскурсия по Алмазному фонду, где вы сможете еще немного окультуриться, прикоснувшись не только к прекрасному, но и к крайне дорогому виду искусств.
По рядам «элитного» батальона пронесся радостный шепоток, на который воспоследовала мгновенная реакция со стороны возбудившегося Михеева:
— Равняйсь! Смирно! Отставить разговорчики в строю! Предупреждаю один раз и надолго: еще что-то подобное, любое мое сомнение или сомнение моих офицеров в вашем желании деятельно раскаяться, и залетчик или залетчики, невзирая на пол и возраст, проведут эту ночь в камере не особо гостеприимной кремлевской гауптвахты. Самое же для вас печальное будет в том, что информация о каждом таком залете будет доведена мной отдельным рапортом до взявшей вас на поруки государыни. Вам все ясно, бойцы?