Камень предтеч (Джорн Мэрдок)

Нортон Андрэ

Когда мы пристали к берегу, я обнаружил, что улицы тоже переполнены. Я стал нетерпеливо протискиваться сквозь толпу, не обращая внимания на проклятия, посылаемые мне в спину. Дверь магазина была по-прежнему заперта, и мне пришлось пройти через сад к задней двери.

Нащупав дверной замок и приложив к нему большой палец, чтобы открыть, я вдруг вновь ощутил беспокойство. В комнатах было темно и прохладно. Я остановился у двери, ведущей в магазин, и прислушался. Если отец всё ещё беседовал со своим таинственным посетителем, то он не похвалил бы меня за вторжение. Однако когда я постучал, тишина была мне ответом.

Я толкнул дверь, но она лишь слегка поддалась, и мне пришлось со всей силы упереться в неё плечом, чтобы открыть. Затем я

услышал скрежет дерева по камню и увидел, что перевёрнутый стол моего отца блокирует вход. Я нажал со всей силы и оказался в комнате. Отец сидел на стуле, а верёвки, которыми он был связан, испачканы кровью. Его глаза глядели на меня с яростью, словно выражая протест против того, что с ним произошло. Но это был взгляд мёртвого человека. В комнате было всё перевёрнуто вверх дном, некоторые ящички разбиты вдребезги, словно тот, кто искал здесь что-то, не найдя нужную вещь, выплеснул таким образом свой гнев.

В различных мирах существуют различные верования относительно смерти и того, что будет после неё. Можно ли не признавать, что они правдивы? Нет доказательств ни за, ни против. Мой отец был мёртв, когда я пришёл, и смерть эта была насильственная. Но я чувствовал, что воздух в комнате был пропитан его желанием, его стремлением отомстить. Я знал, что сказал бы он, если бы ему удалось вдруг заговорить.

Я прошёл мимо него и нашёл неприметный резной узор на стене. Я приложил к нему большой палец, как он учил меня. Дверца открылась, но с трудом. Возможно, её давно не открывали. Я взял из тайника мешочек, чувствуя сквозь ткань кольцо, и показал отцу, словно он мог увидеть, что оно у меня. Я пообещал, что буду искать, то, что искал он, и возможно смогу найти его убийц. Я был уверен, что кольцо имеет прямое отношение к его смерти.

Однако это был не последний удар, постигший меня на Ангкоре. После того как прибыли представители власти и семья собралась, чтобы ответить на их вопросы, та, которую я всегда называл матерью, повернулась ко мне и произнесла тоном, не терпящим возражений:

– Фаскел хозяин здесь, так как он плоть и кровь моя. Он – наследник моего отца, который был здесь хозяином до того, как появился Хайвел Джерн. И я готова засвидетельствовать это перед советником.

То, что она всегда отдавала предпочтение Фаскелу, не было для меня открытием. Но сейчас в её словах сквозил холод, которого я не мог понять. Она продолжала:

– Ты всего лишь приёмный ребёнок, Мердок, хотя я не относилась к тебе из-за этого хуже. Любой может это подтвердить.

Приёмный ребёнок… Из тех новорожденных, которых забирают из густонаселённых миров и переправляют на пограничные планеты, чтобы разнообразить популяцию. Закон предписывает растить и воспитывать таких детей, как родных. Я знал, что такие люди существуют на любой планете, но никогда о них не задумывался. Меня не очень взволновало, что мать не была мне родной. Ужаснуло меня то, что я не сын Хайвела Джерна. Мать отпрянула от меня, так как должно быть увидела этот ужас в моих глазах. Но ей не о чем было беспокоиться, так как я в тот же момент повернулся и вышел из этой комнаты, из этого дома, а позже улетел с Ангкора. Единственное, что я получил в качестве наследства, было кольцо из космоса.

Глава третья

Когда я проснулся, факел в стене святилища с треском догорал. Что же сказал голос? Я буду здесь под защитой, пока не догорит четвёртый факел. Я посмотрел на пол и увидел, что там лежат ещё три факела. Я встал, чтобы вынуть из стены догорающий факел и зажечь новый.

А что же будет потом, когда сгорят все четыре? Меня опять выбросят на улицы Кунга-сити? Время от времени я задавал свои вопросы вслух, но никто не отвечал мне. Дважды я исследовал стены, пытаясь найти искусно замаскированный выход. Если верить моему хронометру, я провёл здесь уже целую ночь и половину следующего дня. Из этого я рассчитал, что четырёх факелов должно хватить на три дня. Но корабль, на котором мы с Вондаром забронировали

места, взлетит задолго до этого. Капитан не станет беспокоиться из-за двух пассажиров, которые так и не поднялись на борт. На планете пассажиры сами за себя. Капитан предпринял бы попытку спасти члена своего экипажа, потому что команда корабля становится со временем такой же сплочённой, как семья или клан. Но ради чужака он вряд ли стал бы стараться. Так остался ли у меня хоть какой-нибудь шанс? Наблюдают ли за мной? Как хозяева этого места узнают, когда догорит последний факел? Или же, живя здесь годами и привыкнув к своим обязанностям, они могут приблизительно определить, когда это случится? Какую цель они преследуют? Какую выгоду извлекают из своих услуг? Возможно, в храме примут дар для господа? Мне это место всё ещё казалось каким-то религиозным учреждением.

Я вновь лёг на кровать лицом к стене и спиной к комнате и старался действовать осторожно, так как всё ещё думал, что за мной могут следить. Если я не воспользуюсь этой последней возможностью, то мне больше не на что будет надеяться. На поясе у меня было два кармашка. Двумя пальцами я нащупал гладкую поверхность драгоценных камней. Я осторожно взял их в руку, стараясь лежать тихо, чтобы наблюдающие за мной подумали, будто я сплю.

Лучшее из того, что у нас было, Вондар уже сдал в камеру хранения на корабле. В конце концов они попадут в кладовую ювелира, которому предназначались, и будут ждать там того, кто никогда не придёт за ними.

Камни, имеющиеся у меня, были менее ценными или считались таковыми на внутренних планетах. Только два из них могли привлечь внимание. Оба были результатом моей собственной торговой деятельности. Один из них – резной кристалл в форме головы демона с рубинами вместо глаз и клыками из жёлтого сапфира, маленькая антикварная вещица. Само мастерство резьбы может сделать его весьма привлекательным на этой планете. Второй – амулет из красного жадеита величиной с ноготь большого пальца. Это был один из тех камней, которые люди с Гамбула держат в руках, когда говорят о делах. На человека, держащего этот камень, снисходит ощущение умиротворённости. И, должно быть, жадеит был выбран в качестве такого «успокоительного средства» не напрасно.

Интересно, сколько стоит жизнь? Я, конечно, мог бы опустошить свои потайные карманы, но у меня должен был остаться резерв на случай, если первоначальный план не удастся. Эти два камня были лучшими из моего запаса. Я перевернулся и сел. Новый факел светил ярче прежнего.

Мой взгляд упал на столик. Я пересёк комнату, сел на один из стульев, стоящих подле столика, и выложил камни на его поверхность. Я не стал повышать голос, а постарался вести себя как торговец на рынке.

– Говорят, что всё в мире имеет свою цену, – начал я, словно обращаясь к невидимому собеседнику, сидящему напротив. – Есть продавцы, а есть покупатели. Я чужой в вашей стране, на вашей планете Танф. Меня преследуют, хотя я ни в чём не виноват. Мой друг и наставник мёртв, убит, хотя тоже ни в чём не виноват. С каких пор Люди в Зелёном выбирают иноверцев, чтобы умилостивить своего господина? Разве не сказано, что человек, принесённый в жертву насильно, не будет принят тем, для кого он предназначен?

Да, я убил, но лишь защищая себя. И я готов заплатить за это. Но помните, я из другого мира и не обязан нести ответственность по вашим законам, так как нарушил их не намеренно и без умысла. Поэтому отвечать за содеянное я стану только перед своими властями.

Слышал ли меня кто-нибудь? Или Танф так удалён от цивилизованных миров, что может не подчиняться законам Конфедерации? Каким образом местные священники заботятся о соблюдении правил, установленных находящимися на расстоянии нескольких световых лет отсюда? Я не тешил себя надеждой, что смерть Вондара приведёт в действие какие-либо силы, которые призовут к ответу жителей Танфа. Как и вольные торговцы, мы понимали, что, путешествуя по межпланетному пространству, подвергаем себя опасности.