Камень Юноны
Шрифт:
Анатоля терять нельзя. Он состоятелен, молод и хорош собой. Богатство, правда, в перспективе — когда Анатоль унаследует имущество деда, но старику не долго осталось. К тому же, Анатоль по-детски наивен: ему можно задвинуть любое вранье — примет за чистую монету. Лох чилийский. И, кажется, он ее любит. На этот счет Вера сомневалась потому, что ее давно никто не любил. Сама она разочаровалась в этом чувстве еще в юности, когда безответно влюбилась в женатого мужчину. Жаль только, что Анатоль не поймет ее и не примет такой, какая она есть: прожженной охотницей за чужими деньгами, пренебрегающую всеми нравственными принципами.
Можно
О том, чтобы по-хорошему договориться с Олесей, Вера даже не думала. Это не представлялось возможным. Если Сырникова сразу не раскроет Анатолю глаза, то обязательно сделает это потом. Что и говорить, подруга у нее потрясающая. И где она таких находит?
Вывод был не утешительным: пока есть Олеся, ее шансы выйти замуж за Анатоля близки нулю. Похоронить свои планы Вера не могла, она предпочла похоронить подругу.
Накануне она позвонила Сырниковой и предложила встретиться.
— Как ты завтра? Давай, я заеду к тебе. Посидим, поболтаем.
— Конечно, Верунь! Я как раз приду с работы рано — у меня местная командировка. Думаю, часам к трем буду дома.
Вере всегда нравился дом, в котором жила Сырникова: красивый, с высокими потолками и с колоннами в просторных парадных. Стены в квартирах толстые, с хорошей звукоизоляцией: хоть песни ори во весь голос — в соседней комнате будет тихо. Еще у Олеси был камин. Громоздкий и обшарпанный. Жила бы Вера в такой квартире, она бы непременно сделала бы его украшением интерьера. В том, что подруга жила в хорошем доме в центре, а она в хрущевке на окраине, Вера видела несправедливость. Сырникова раздражала ее все больше.
Над способом убийства Вера долго не раздумывала: огнестрельного оружия она не имела и никогда им не пользовалась, от холодного много крови и результат выглядит не эстетично. Идеально бы подошел яд, но Вера не планировала заходить вместе с Олесей в ее квартиру, чтобы не быть замеченной соседями. В каком-то кино она видела, как хрупкая девочка-подросток набрасывает на шею здоровенного мужчины скакалку, и легко его душит.
Вера пришла заранее и, чтобы не попасться никому на глаза, заняла пост за колонной. При появлении Сырниковой она выплыла из темноты, и сделала вид, будто недавно зашла в парадную.
— Олеся! — заулыбалась Вера. — Пойдем, что покажу!
Она повела подругу за собой в подвал. Вяло сопротивляясь и ничего не понимая, Сырникова пошла следом.
— Куда ты меня тащишь?
— Пойдем. Там котята. Пушистые, как ты любишь.
— Какие котята?
В нос ударил спертый подвальный воздух. Подруги стояли в полутемном помещении среди водопроводных труб и оставленных кем-то коробок. Рука Веры не дрогнула. Она проворно накинула на шею Олеси припасенный резиновый шнур и с силой его затянула. Когда тело Сырниковой рухнуло на пол, Вера хладнокровно проверила пульс, и, убедившись в том, что подруга мертва, освободила ее от удавки — так Олеся больше походила на живую.
Ответ экспертов подтвердил показания Бондарева: Вера
У следствия были все основания, чтобы считать убийство Сырниковой раскрытым. Хотя мотивы его оставались не установлены. Никто не мог дать ответ, почему Вера убила Олесю.
— Как же так закрывать дело, когда не ясен мотив? — сетовал Носов. — Андрей Денисыч, разве тебе самому не интересно, что двигало Верой? Они ведь были подругами.
— Особенности женской дружбы, — философски заметил Атаманов. — Но дело еще закрывать рано — оно в одном производстве с убийством Байнарович.
— Осталось только установить, кто и за что убил саму Веру, — вздохнул Носов. В этом плане у них ничего не было наработано. Даже не знали, в какую сторону думать.
Если в случае с Байнарович все было покрыто густым туманом неразгаданных тайн, то с Николаем, напротив, дела обстояли предельно просто. Мотив Онищенко лежал на поверхности: квартира сестер Сырниковых. Николай его и не скрывал. Сначала он от всего открещивался, и пытался изобразить полное непонимание происходящего, но очень скоро ему пришлось пересмотреть свою линию поведения с тем, чтобы заработать смягчение приговора. Показаний Бондарева и шила, выданного ему в качестве оружия, было достаточно для предъявлений Онищенко обвинения по статье, предусматривающей наказание за организацию покушения на убийство.
На этот раз Богданов позвонил сам. Звонок был неожиданным, и вызвал у Марата тревогу.
— Какие-то неприятности? — обреченно спросил Марат. Он уже привык к тому, что в последнее время на него валится один негатив.
Недавно к нему приходили из милиции. Смазливый лейтенант, молодой и въедливый — Александр Носов. Про Сырникову ни слова. Интересовался его личной жизнью: что да как. И все издалека спрашивал. С кем жил, почему расстались. Какая, к черту, личная жизнь, когда на работе творится не весть что.
— Нужно срочно встретиться, — серьезный голос Стаса не предвещал ничего радужного.
В баре на Садовой за чашкой крепкого кофе Марат слушал рассказ Богданова о последних событиях, связанных с Сырниковой и ее окружением. По ходу повествования лицо Гизатулина приобретало скорбное выражение. Напиток казался отвратительно пресным и не шел в горло.
Как и было оговорено, после гибели Сырниковой люди Богданова продолжали вести наблюдение за французом — Виктором Кардашем. В последний раз его видели в одном из дворов Выборгского района. Он сел в старые «Жигули» четвертой модели и направился в сторону центра. По дороге Виктору удалось уйти от наблюдения.
— Как выяснилось, этот автомобиль Кардаш угнал. Позже четверка была обнаружена брошенной около Шуваловского парка. Но это еще не все. В тот же вечер в парке была убита женщина — Вера Байнарович, которую видели у метро Озерки, садящейся в эту машину. В связи с открывшимися обстоятельствами я вынужден обо всем сообщить в компетентные органы. Надеюсь, вы понимаете, что мне придется рассказать и о нашем с вами договоре, в том числе, и о взломанном электронной почте.
— Да, конечно. Раз такое дело, тут вопросов быть не может. Поступайте, как это требует закон.