Камень. Книга восьмая
Шрифт:
— Сделаем, Зверь, — кивнул я и за себя, и за «того парня» и напрягся: — Старый, чую внимание с берега на десять и два часа. Еще на двенадцать часов, в глубине берега…
— Принял, Камень. Внимания не обращать…
«Обложили французы! И с моря, и с суши! Правильно отец распорядился насчет участия морячков, мы с Ванюшей не так сильно засветимся», — подумал я и протянул руки назад, туда, где притихли сестры, чье волнение чуял очень отчетливо. Первой в мою ладонь вцепилась Варя, а потом ее примеру последовала и Маша. Сжав их ладошки, я почувствовал, что они хоть
Высадка на берегу, уже контролируемый ранее прибывшими бойцами Варушкина, прошла без происшествий и как по учебнику — грамотные, скупые передвижения моряков, прикрывающих друг друга, их фигуры, практически сливающиеся с ровной линией прибоя, лодка, легко и бесшумно вытащенная на берег и спрятанная среди лежаков! Похожие навыки в полной мере продемонстрировал и Прохор, чьи движения приобрели кошачью грацию, а эмоциональный фон просто светился от восторга: Зверь вернулся! Зверь снова вышел на охоту!
Романовы, к сожалению, подобными навыками похвастаться пока не могли, и я с горечью подумал, что конкретно для меня на сегодняшний день потолок — это тупой вышибала, а вот диверсант, главная задача которого не столько в незаметном проникновении на охраняемый объект, сколько в том, чтобы его покинуть, из меня откровенно хреновый!
Так, сестренки рядом, Варушкин о чем-то знаками общается с командиром той группы, которая высадилась у виллы ранее, три условных щелчка в динамике для группы Нарышкина, два ответных.
Цели на месте — пять человек в хозяйском доме, четверо в гостевом. Все как и говорили французы. А вот и узнаваемое внимание Кузьмина с имитацией подмигивания…
Знак адмирала на штурм…
Тени в двух местах бесшумно перемахивают через забор…
Бах! Бах! Бах! В ночное небо взлетают три сигнальные ракеты, освещая все вокруг!
Твою же бога душу мать!!!
И спокойный голос в динамике:
— Это Колдун. Камень, основные цели на тебе, я займусь соседями.
— Принято, Колдун. Молчун, Зоркий, вперед! Зверь страхует. — я положил руки на спины сестренок, наблюдая за тем, как с места срываются Коля, Саша и Прохор, и, прикрыв микрофон, приказал Марии с Варей: — Держитесь меня, у нас форс-мажор. — И провалился глубже в темп, одновременно вскакивая и двигаясь к забору.
С четырьмя в гостевом доме разобрался очень быстро, а вот погасить пятерых в хозяйском мне с ходу не удалось — внимание соскальзывало с их разума, не желало привычно проникать внутрь, как я ни напрягался, и даже втягивание их образов абсолютно не срабатывало!
Что за херня?! Неужели до Ванюши дошли не преувеличенные, а приуменьшенные слухи? Ладно, будем пробовать еще, а основные надежды возложим на братьев и воспитателя — традиционные дедовские методы по захвату противника еще никто не отменял…
Все пятеро основных целей тем временем уже выскочили из дома на патио во дворе в одном нижнем белье, где и встретились с группой Нарышкина. Трое «дипкурьеров» были буквально смяты этими швейцарскими ухарями
А вот и братики с Прохором на помощь Нарышкину подоспели! А всю прилегающую территорию и гостевой дом брали под контроль моряки.
Тут уже ситуация кардинально поменялась — генерал обессиленно упал на клумбу с цветами, в калитке проступил силуэт Кузьмина, фурией в ночнушке занялся воспитатель, оттесняя ее от драгоценного тела банкира, а трое бодигардов мужеского пола кулями свалились на брусчатку в течение пары мгновений после серии ударов Николая с Александром, которые тут же переключили свое пристальное внимание на основную цель. Господин Церинген, прижимавший к себе одной рукой ноутбук, надо отдать ему должное, продержался дольше своих мальчиков, стоически терпя удары, но после особенно удачного прямого Саши «в душу» захрипел и упал на колени, а Коля, нырнувший «рыбкой», в полете подхватил выроненный швейцарцем драгоценный девайс.
— Чуть руку не отбил! — Александр пнул банкира по ребрам, отчего тот завалился набок, а молодой человек добавил на английском: — Убью, кабана швейцарского!
И действительно, хоть кожа кабана не такая и крепкая, но некий ассоциативный ряд наш Зоркий выстроил правильно — доспех Церингена, как и остальных швейцарцев, был очень толстым и плотным, но вот его качественный состав оставлял желать лучшего, как, например, у тех же самых Романовых, Гогенцоллернов и Виндзоров. Хотя швейцарцам за глаза хватало и такого, и наши валявшиеся по всему патио дипломаты тому яркий пример…
— Ведите себя прилично, господин Зоркий, — Прохор как раз застегивал браслеты на своей бесчувственной противнице. — Господа, будьте так добры…
И моряки оперативно занялись тем же самым с другими тремя бодигардами, а потом приступили к приведению в чувство «дипкурьеров». Под присмотром воспитателя окольцевали и банкира, посадили его, а Прохор глянул в мою сторону:
— Как наши успехи, Камень?
— Пока никак, Зверь. Будем работать.
— Время, Камень, время! — воспитатель был недоволен. — Господин Иванов, где ты есть?
— Туточки я, — подошел Кузьмин. — Держу под контролем окружающую обстановку. Пока норма.
Колдун не лукавил — там, куда хватало моего внутреннего взора, никаких особых волнений не наблюдалось. Исключение составляли лишь французские агенты спецслужб, облики которых мое подсознание равнодушно продолжало фиксировать в качестве легкого внешнего раздражителя.
Воспитатель же кивнул и буркнул Кузьмину:
— Завязывай с соседями, Иванов, и приступай к допросу клиента.
— С этим будут проблемы, Зверь. А я предупреждал…