Камень
Шрифт:
– Поцелуй меня, мой принц, и я проснусь! Что тут непонятного? – продолжала улыбаться девушка.
– Инга, неудобно как-то, люди вокруг… - попытался я отказаться.
– Целуй! – требовательно сказала она.
Делать было нечего, тем более меня «заставляли» делать крайне приятную вещь! Мимо подставленных губ я «промахнулся», а поцеловал девушку в щёчку, чем вызвал её недовольство:
– Я сильно заколдована, только поцелуй в губы способен вернуть меня к жизни!
Меня «спасло» появление Долгоруких.
–
– Наташка, не мешай, мы с Алексеем в «спящую красавицу» играем! – отмахнулась Юсупова и потянулась ко мне губами.
– Какую ещё «спящую красавицу», Инга! – Долгорукая перехватила подружку на полпути к моему лицу.
– Ну, я, типа, проснуться не могу, как в сказке, а Алексей меня будит своим поцелуем. – Юсупова посмотрела на подружку так, как будто спрашивала у неё: «Что здесь непонятного-то?».
Наталья не растерялась:
– Какая из тебя спящая красавица, Инга? У тебя даже гроба нормального нет!
– Мне не нужен гроб! Я в склепе! – оглядела Инга римскую аудиторию. – В склепе науки, во! – она осуждающе смотрела на Наташу и попыталась вырваться.
– Хорошо, Инга, тогда я тоже в склепе, и меня тоже надо будить! – заявила Долгорукая и требовательно на меня посмотрела.
Делать было нечего, и я, под одобрительную ухмылку Андрея Долгорукого и гневный взгляд Инги Юсуповой, поцеловал в щёчку и Наташу, от чего она приятно так зарделась.
– Благодарю, Алексей, твой поцелуй действительно оказал на меня чудесное воздействие! Я окончательно проснулась! – сказала она мне, после чего с вызовом посмотрела на подружку.
От дальнейших разборок нас спасло начало лекции.
После занятий, в кафе Университета, Долгорукая рассказала Шереметьевой о «подлом коварстве» Юсуповой, и о том, что я радостно откликнулся на эту провокацию.
– Инга! Ты просто молодец! – со смехом заявила Анна. – Это ж надо было такое выдумать! – Юсупова после этих слов гордо выпрямилась на стуле. – А ты, Алексей, - это было уже мне, - до сих пор в сказки веришь?
– Инга была такой убедительной… - развёл я руками, после чего все захохотали.
– Алексей, - отсмеявшись, обратился ко мне Андрей, - наши девушки сегодня в спа салон собрались, может составишь мне компанию на бильярде?
Я опять обратил внимание на благодарный взгляд его сестры и нарочито равнодушный вид Юсуповой.
– Почему бы и нет! – кивнул я.
– Тогда к шести в «Метрополии».
– Буду.
– Ну вы и хитрюги! – сказала Шереметьева подружкам, когда они направлялись на стоянку. – А меня, значит, предупреждать не надо?
– А зачем? – ответила Юсупова. – Ты же всё равно с нами идёшь, а с Алексеем могло ничего не получится…
– Но я хотела в спортивном костюме приехать! – с упрёком сказала Анна.
–
– Сами знаете, что!
– Наверное, не что, а кто?
– Так! Я пошёл! – заявил девушкам Андрей. – Больше я это слушать не намерен!
На его слова подружки не обратили ровным счётом никакого внимания, занятые привычным выяснением отношений.
До «Метрополии» я добрался на такси. На этот раз меня подвезли до стоянки перед развлекательным центром, а не как Долгорукий – на задний двор. На входе у охраны я поинтересовался, где находится бильярдная, оказалось, что ей был отдан весь цокольный этаж. В «шаровне» стояла отдельная охрана, которая вежливо попросила меня предъявить карточку члена клуба.
– Григорий, всё нормально. Это мой друг. – сказал подошедший Долгорукий.
– Конечно, Андрей Анатольевич! – охранник Григорий слегка поклонился и, потеряв ко мне интерес, уставился в мониторы за стойкой.
– Пойдём, покажу тебе бильярдную! – улыбнулся Андрей.
Да, шаровня была очень неплоха – двадцать двенадцатифутовых столов для русского бильярда, восемь столов для снукера и восемь для пула. Плюс к этому были ещё четыре отдельные випки со столами для русского бильярда. Отдельно Долгорукий показал мне спортбар, который был сейчас пуст. После того, как мы осмотрели всё помещение бильярдной, Андрей подошёл к одному из столов, освещение которого тут же загорелось.
– Андрей Анатольевич, прошу! – молодой парнишка в форме маркёра протянул Долгорукому кожаный чехол для кия с гербом их Рода.
– Спасибо, Василий. – княжич взял у него чехол. – Будь так любезен, принеси из маркёрской всю мою коллекцию киёв, а Алексей Александрович из них подберёт себе подходящий.
Когда Василий удалился, Андрей мне сказал:
– «Колодник» я тебе предлагать не буду, хоть они у нас тоже высокого качества, но до моих не дотягивают…
Маркёр принёс шесть киёв. Два из них были целиковые, но оказались для меня слишком лёгкими. Ещё у двух мне не понравилась развесовка – центр тяжести был явно сдвинут в сторону шафта. И только последний двухсоставной кий, из венге, «лёг» мне в руку.
– Алексей Александрович, а вы, я вижу, знаток! – усмехнулся Долгорукий, а Василий уважительно покивал головой. – Это «поповский» кий.
Я ещё раз осмотрел эту, казалось бы, простенькую «щепку», цена которой была никак не меньше трёх тысяч рублей. «Поповским» этот кий назывался потому, что его изготовил самый настоящий батюшка, проживавший в Туле. Именно такие кии, вышедшие из рук Мастера, считались самыми лучшими в Российской Империи.
– Неожиданно, Андрей Анатольевич, - сказал я. – В руку лёг хорошо, посмотрим, поможет ли он мне в игре.