Каменная река

Бонавири Джузеппе

— Ха-ха-ха! Вы что тут делаете, баламуты? Еще чуток, и мы б вас ухлопали. Разбойников-то нынче на дорогах — слыхали, поди?

Золотничок подскочил к одному из крестьян.

— Эй, дядюшка Яно, узнаешь меня?

— А-а, и ты здесь, мошенник?

Мы подошли к мулам: они злобно пыхтели, один даже взревел. Возчик огрел его кнутом по морде.

— Вот что, ребятки, — сказал нам Чиччо Каваллуччо, — ступайте-ка домой.

— Домой? Ну уж нет, — запротестовал Тури. — Мы с вами, в Катанию.

— Куда? —

вылупил глаза Пеппино Чирмени.

Мулы сердито били копытами. От повозок, накрытых брезентом, пахло только что испеченным хлебом. Вокруг стояла тишина.

— Вы, видно, рехнулись, — проговорил дядюшка Яно. — До Катании целый день пути, да и на дорогах опасно. Случится что — потом отвечай за вас.

Мы встали посреди дороги, а Тури, Кармело и мой брат улеглись прямо на камни.

— Ну проезжайте, давите нас колесами, раз не берете с собой.

— Этого еще не хватало! — воскликнул Чиччо. — И впрямь лучше уж с бандитами воевать.

— А ну-ка всыплем им по первое число, — сказал Пеппино.

У нас над головой просвистел кнут.

— Возвращайтесь домой, хуже будет, — предупредил Яно.

— Дядюшка Яно, ну возьми нас, Христом богом прошу! — канючил Золотничок.

Мужики озадаченно чесали в затылке. Бланчифорте так вытянул Кармело по заду вожжами, что тот аж скорчился весь. А Чернявый, Карлик, Золотничок и я не долго думая прыгнули в повозку и уселись на мешки с хлебом.

— Черт с вами! — засмеялся Бланчифорте. — Поехали. Но учтите, мы в Катанию по делу едем.

Мы в ответ тоже заржали. Тури, мой брат и Кармело вскочили с земли и бросились к телегам. Крестьяне, нахлобучив поглубже шапки, укоризненно качали головами.

Мой брат сел рядом с Каваллуччо на переднее сиденье и взял вожжи.

— Но-о!

Мул потрусил по дороге. Карлик и Обжора попытались развязать мешок, но Чирмени грозно зыркнул на них:

— А ну не лезь! Хлеб на продажу.

Звезды стали меркнуть. Цокот копыт сливался со скрипом колес в мерном, убаюкивающем ритме. На небе неярко поблескивали звезды. Чернявый по своему обыкновению затянул было песню.

— Цыц! — прикрикнул дядюшка Яно.

— Жрать нельзя, петь нельзя, — буркнул Чернявый. — Так и со скуки помрешь.

— Взгляни-ка сюда! — Тури показал на обшивку повозки, испещренную какими-то неясными фигурами.

— А что там нарисовано? — спросил я.

— Видишь, это Ринальд, — объяснил Тури. — Он бросил воевать и живет отшельником в лесу.

— Не высовывайся — шею свернешь, — предупредил дядюшка Яно, видя, как я свесился с телеги, чтобы разглядеть Ринальда на закопченных досках.

Точно — Ринальд. Я узнал его по длинному остроконечному мечу, с которым он даже в лесу не расстался.

— А вон река и долина, видите? — заметил Золотничок.

Ринальд спускался к реке — то ли утолить жажду, то ли в поисках уединения.

— Поглядим,

что с другой стороны, — сказал Тури.

Мы проползли по мешкам с недоступным для нас хлебом и перегнулись через другой край повозки. Весь рисунок был покрыт серебристыми штрихами, будто лунным сиянием.

— А это что такое? И не разберешь, — сказал я.

Яно все понукал мула, и тот пошел живее.

— Ну что, разглядели? — спросил Золотничок. — Это не луна, это тысячи мечей блестят на поле битвы. А черные пятна — лица и шлемы сарацин. Вон Родомонт у стен Парижа. А Орланд самый высокий из всех, он уже снес голову одному из неверных.

Мы и вправду различили осажденный Париж с множеством сарацинских шатров вокруг, над ними веяло поганое вражеское знамя с полумесяцем.

— И кто же победил? — спросил Чернявый. — Антифор, что ли?

— Нет, — сказал Тури. — Командовал паладинами Родомонт, его потом предательски убили. Видите, вон паладины выходят из ворот?

На рисунке вместо ворот зияли черные пятна, но ряды паладинов были видны отчетливо. Похоже, в лагере царило большое волнение, даже женщины вышли на крепостные стены.

— И не надоело вам? — Дядюшка Яно, усталый, прилег на мешок с хлебом.

Впереди замаячили во тьме крыши Палагонии. Каваллуччо, сидевший на козлах, подергивал вожжи, чтобы мул не спал на ходу. Сзади о чем-то шептались Обжора, Пузырь, и Кармело.

— О чем вы там толкуете? — спросил я.

— Да о чем может толковать этот чудик Пузырь? О звездах, конечно, — со смехом ответил Чернявый.

— Всю башку нам просверлил. Посмотрите сюда, посмотрите туда. А я жрать хочу.

— Вы бы поспали, ребятки, — сказал Яно. — Так ночь быстрее пролетит.

Мы улеглись на дно повозки между мешками. Тури продолжил рассказ об осаде Парижа.

— С утра туман будет! — крикнул нам с ближней повозки Агриппино.

Ночная тьма еще больше сгустилась; звезды мерцали слабым, дымным светом.

— Уснешь тут, как же! — пробурчал Золотничок. — В брюхе урчит, в горле пересохло, а этот старый жмот, мой дядюшка, хоть бы корку хлеба дал.

Мул опять тащился еле-еле, то и дело останавливаясь.

— …и наконец Орланд пронзил врага мечом… — Тури так увлекся своей сказкой, что вздрогнул от неожиданности, когда повозка резко дернулась и стала.

— Ой-ой! — Я, встрепенувшись, озирался кругом.

Бланчифорте схватил ружье и навел его прямо мне в затылок. Я вскрикнул:

— Вы что, ополоумели?

— Тсс… — Яно тоже шарил по дну повозки в поисках ружья.

— Ну и дела! — прошептал Тури.

Путь нам преградило срубленное дерево, неизвестно кем оставленное, посреди дороги. Впрочем, это мы быстро поняли, поскольку из близлежащей рощи вдруг выскочила целая орава людей в масках и с двустволками.