Каменная Звезда
Шрифт:
Глядя на него, он часто вспоминал слова профессора и повторял их про себя, закрыв глаза: «Не важно, по какому пути ты придешь к истине. К такой важной тайне не может вести единственная дорога».
Его ночи были наполнены бесконечными снами об ужасных животных: ему снились то охотники, идущие по следу дикой и злобной медведицы, то пустыня, по которой бежал дикий бык. Ему снились огромные волки, которые тоскливо выли на луну, молнии, бьющие в древние руины, и запах прошлого.
В феврале отец Шенга вернулся в Рим и рассказал сыну новости о своем турагентстве:
— Но эти семьи надо контролировать, каждую! — горячился господин Си Йонг Ван Хо. — Нужно точно знать, что это за люди. Иначе, если мы ошибемся, никто не будет доверять нашему агентству!
— Но я… — растерянно начал Шенг, понимая, что отец хочет использовать его как наживку. — Я не хочу мотаться по миру, переезжая из одной странной семьи в другую!
Господин Ван Хо всеми способами пытался уговорить сына:
— У тебя будет возможность путешествовать!
— Я учу итальянский, — ответил Шенг. — Рим мне нравится и…
— Но про Рим мы уже знаем все! — решительно перебил его отец. — Эта семья нам подходит. Теперь нужно изучить другие: нам не хватает Парижа, Буэнос-Айреса, Нью-Йорка, Мадрида…
Шенг вздохнул.
— Папа, я ничего не обещаю, — попытался еще раз возразить он.
Но отец выдал Шенгу билеты на самолет с открытой датой в Южную Африку, Нью-Йорк, Париж и десятки других городов, блокноты с адресами семей, которые надо было проверить, и бронь в хороших гостиницах в случае необходимости.
В Париже вода Сены приобрела цвет разбавленного чая.
Каждый четверг Мистраль посещала курсы пения, танца и этикета в частном институте. Ее взгляд все чаще был направлен за окно, она следила за полетом голубей и скворцов. Она заметила, что скворцы имитируют звуки мира людей: некоторые изображали автомобильные гудки или шум машин, едущих из отдаленных районов.
«Наверное, когда-то они имитировали песни», — думала Мистраль.
Ее душевная меланхолия выражалась в рисунках, все более детальных и разноцветных, — она рисовала на занятиях и вечерами, когда была одна. Мама Мистраль ездила по всему миру, создавала свои духи и практически не появлялась дома.
Тем временем в Нью-Йорке Гермес тренировал стаю почтовых голубей, занимаясь с ними в заледеневших садах Квинса. Затем он проводил целые дни на Бруклинском мосту, обучая голубей пересекать реку и улетать к небоскребам Манхэттена.
Теперь
Первое сообщение, которое полетело над крышами Нью-Йорка, на адрес Харви Миллера, было: «Привет, Харви. Давай встретимся, поедим пиццы».
Был март. В Нью-Йорке было все еще очень холодно.
Харви все время проводил в зале. Он приходил туда каждый раз, когда мог, и часто оставался допоздна.
Однажды Олимпия отвела его в сторону.
— Я наблюдала за тобой, когда ты работал с мешком.
— Ну и как, ужас?
— Нет. Ты работаешь намного лучше. Но ты испытываешь странный гнев. Я не хочу лезть в твои дела, но ты хочешь отчего-то избавиться?
— Нет, — ответил Харви, — я не сказал бы.
— Но это ненормально для парня твоего возраста.
— Я тебе регулярно плачу.
— Но ты здесь чаще, чем дома.
— Мне нравится. Мне здесь хорошо.
— Три раза в неделю. Час в день. Но не больше!
Харви напрягся и почувствовал боль в мышцах плеча.
— Я не понимаю, к чему ты клонишь.
— У тебя есть братья, Харви?
— Больше нет.
Олимпия подняла обе руки, то ли прося прощения, то ли сдаваясь.
— Извини, я не знала.
— Ты здесь ни при чем.
— Считай, что мы об этом не говорили.
Харви обжег ее взглядом.
— Теперь понятно, — продолжала Олимпия. — Если хочешь, занимайся с мешком, пока он не порвется.
Дверь раздевалки открылась и закрылась. Вода в душе была ледяная, как в водопаде, Но Харви даже не попытался сделать ее погорячее. Стиснув зубы, он не обращал на это внимания.
Он может с этим справиться.
Позже Харви сел в метро и поехал в южную часть города. Было шесть часов. Когда поезд проехал «Центральный парк», вагоны наполнились, Харви продолжал сидеть на своем месте, съежившись, хотя и понимал, что должен уступить его кому-нибудь пожилому.
Никто не обращал на него внимания. Все погрузились в книги, ежедневники, цветные дисплеи своих айподов, тысячи незнакомцев, едущих, общественным транспортом. Слышалась приглушенная музыка из десятков наушников. Харви откинулся на спинку сиденья, покрытого граффити, и терпеливо ждал своей остановки «Кристофер-стрит», в самом центре Виллидж.
Голос Олимпии продолжал звучать у него в ушах: «Мне жаль… Занимайся с мешком».
Харви стиснул зубы, думая о том, как бы ему хотелось услышать еще раз, с той же ясностью, голос своего брата.
Но это невозможно. Тишина. И шум, миллионы ненужных звуков.
На станции «Двадцать третья улица» вошла очень высокая девушка, от которой приятно пахло духами. Глядя на нее, Харви подумал о Мистраль и о ее матери, которая создает духи. Он должен позвонить ей. И позвонить Электре. И ответить на послания Гермеса. И еще раз сходить с ним поесть пиццы.