Каменные клены

Элтанг Лена

Он отвел руку с кием назад, как будто хотел ее ударить, но передумал и прошипел:

— Шла бы ты отсюда, поганая ведьма русское отродье.

Парни засмеялись, и Саша пошла к дверям, чувствуя, как волосы ее наполняются электричеством под тусклыми лампами, и все они смотрят ей в спину, и спина выпрямляется, как будто в позвоночник вставили кий, и не какой-нибудь, а наборный.

С латунным наконечником.

Дневник Луэллина

здешние овцы обладают неизъяснимым обаянием безразличия, сказал я, надеясь, что на этот раз услышу ее голос, сегодня мой автобус

застрял перед стадом — на мосту возле поворота на иллингс, за нами столпилось еще штук восемь автомобилей, воздух заполнился густыми сигналами, и что же овцы?

они продолжали прибывать и недовольно блеяли, как будто это мы им мешали, а не они нам

да, овцы здесь держатся как хозяева, написала саша, красный карандаш сменился синим, от этого мне казалось, что она говорит тише и холоднее, но ведь вы, кажется, сами из здешних мест?

мой отец родился в уэльсе, но позже переехал в ирландию, я уселся рядом с ней на скамью, а ваш отец — из честера, верно? поэтому на завтрак вы подаете честерский сыр?

верно, инспектор, синие буквы слегка запрыгали, у меня тоже есть вопрос: почему бы вам в этот раз не поселиться на холме?

это вопрос или предложение? я смотрел ей прямо в лицо, кожа у нее была цвета подсохшего сфагнума, нет — цвета рисовой бумаги, впитывающей свет, японцы говорят, что такая бумага примиряет их с действительностью

вода на плите закипела, саша встала и бросила туда немного травы, отщипнув из сухого пучка, висевшего над печкой, из чайника потянуло незнакомой горечью

в медном котле между тем могучее средство вскипает, и подымается вверх, и вздувшейся пеной белеет, произнес я с важностью, она сердито сморщила нос, взяла лоскут чистой марли и принялась процеживать траву в глиняную миску

минуты две мы сидели в молчании, потом саша выбросила желтую марлю с размокшей травой, вымыла руки, написала несколько строк, положила листок на стол, сверху положила ключ и направилась к лестнице

я просто так спросила,прочел я, у вас будет четвертый номер на одну ночь, инспектор, если что-то срочное, звоните в колокольчик

дался ей этот инспектор! я взял оставленный на столе карандаш и приписал внизу:

по утрам я обычно пишу дневник, инспектор, потому что, если я не напишу хотя бы парочку страниц, меня задушит злоба, если что — звоните в колокольчик

***

приглушенное жужжание слышалось из моей спальни на втором этаже, следы от пылесоса на синем ковре в гостиной атласно блестели — похоже, финн эвертон начала сегодня снизу и продвигается наверх и направо, если она меня увидит, скажу, что искал, куда приткнуться, пока мою комнату убирают

я еще в прошлый раз заметил, что саша исчезает, как только финн выкатывает из кладовки красное допотопное устройство с гофрированным хоботом — а значит, у меня есть время, минут двадцать, не меньше

я снял мокасины и прошел наверх, держа их в руках, как вор, я и был вор! замок я открыл согнутой стальной проволокой, вспомнив одного своего ученика, тот вечно носил с собой связку крючков, как грабитель миньон у жана жене

в сашиной спальне пахло знакомо и тревожно,

как от маминой шкатулки для лекарств, я прошелся по комнате, посидел на кровати, снова прошелся, что-то мешало мне сунуть руку под подушку и вынуть дневник, так бывает, когда в лесу наткнешься на гнездо в развилке дерева и не можешь взять оттуда пятнистое шероховатое яичко, хотя руки так и чешутся — в птичьих яйцах есть что-то привлекательное и отталкивающее одновременно, как и в самом воровстве

наконец я сунул руку под подушку, взял тетрадь и открыл ее на нужном месте:

перелезая через поручни, я порвала колготки о цепь, и, отойдя к раздвижным дверям кубрика, сняла их вместе с трусами, скомкала и сунула в сумку

я лег на сашину постель и прочел две страницы, почти не переводя дыхания, пылесос пожужжал в коридоре и затих, потом хлопнула дверь и послышались шаги на лестнице — финн закончила работу, осталось еще шесть страниц, или семь, я не смог заставить себя пролистать до конца, как поступал в детстве с агатой кристи, мучаясь нетерпением

да чего там листать, и так ясно — моя душа неистовствует во мраке ее языка [95]

***

я прочел у саши о том, что она сделала с мужем своей сестры, чтобы вернуть ее домой

вернее, я прочел у саши о том, что она сделала со своим бывшим дружком дрессером, низким предателем, собирателем объедков и допивателем опивков

нет, опять не то — я прочел у саши, что она хотела бы сделать со смотрителем гребного клуба, похороненным, между прочим, возле часовни св. марии, задолго до второй мировой войны, и звали его вовсе не дрессер, я разобрал буквы на камне меж двух пожухших колокольчиков

95

моя душа неистовствует… — Луэллин ссылается на слова из книги Джойса «Портрет художника в юности»: «Я не создавал и не принимал его слов. Мой голос не подпускает их. Моя душа неистовствует во мраке его языка» (Пер. С. Хоружего).

нет, не так — я прочел у саши о том, что я хотел бы, чтобы она сделала со мной

два года назад, в кабинете с окнами на маркет-плейс, доктор майер говорил, что у меня все в порядке с головой, просто нужно пережить шок

смерть невинного человека, говорил он, всегда ложится тяжелым грузом, даже если у вас не было злого умысла, просто расслабьтесь и переживите шок

теперь я думаю, что шок, пожалуй, переживет меня

Второе письмо Эдны Александрины Сонли. 2006

…ты про ресторан не отвечаешь — не веришь мне или сердишься до сих пор.

Говорю же тебе, жалеть не о чем, он за тебя взялся только потому, что не любит долго возиться, и еще — с тихонями ему не так страшно, а от меня всегда было много шума.

Помнишь, он вечно ворчал, что мои фотографии по всему дому разбросаны, говорил, что кошачьи позы не годятся для такой дебелой девицы и все такое? Так вот, я сама видела, как он целую пачку взял тихонько в гостиной и унес к себе в комнату, шевеля усами, как жук-дровосек. Ага, думаю, не все так просто.