Каменный холм (сборник)
Шрифт:
А те из греков, которым удалось укрыться на вершине горы, видят, как согдийский город, приготовившийся к отражению штурма, медленно удаляется, сползает в воду и исчезает в ней…
Федотов зажмурил глаза, снова открыл их.
– Я представил себе вас на стене осажденного города, - пояснил он.
– На голове у вас был конусообразный шлем, а в руке копье…
– На стенах города могли быть и женщины. Один из греческих историков, современник Александра, свидетельствует, что женщины в Согдиане сражались бок о бок с мужчинами…
– Значит, история с затонувшим городом достоверна?
– Этому верят
– Я бы очень хотел их увидеть, - пробормотал Федотов.
Он сидел вполоборота к девушке и задумчиво смотрел на белый гребень пены, след за кормой.
– Родные горы подоспели на помощь, - продолжал он, как бы думая вслух.
– Мгновенье - и отважные защитники города вместе с ним ушли вглубь от поражения и плена.
– О! Вы так понимаете легенду?
– Максумэ быстро повернулась к нему.
– Я понимаю иначе. Горы, по-моему, изменили им. Подумайте: три года подряд держаться против армии Александра, выстоять - и вдруг погибнуть от какого-то подземного толчка!…
– Вы сами сказали, что они предпочли бы смерть плену.
– И все-таки мне жаль их. Разве вам не жаль? В детстве, когда я слышала эту сказку, то воображала себя на стенах осажденного города рядом с его защитниками… Да, вы угадали. Только в руках у меня было не копье…
– А что же?
– Какой-то особый прибор, с помощью которого можно повелевать стихиями. Я предотвращала землетрясение… Вам странно, что принимаю эту старую историю так близко к сердцу?
– Что вы! Нисколько!…
– Но ведь мы, таджики, - потомки древних согдийцев, - пояснила Максумэ, словно бы извиняясь за то, что с таким волнением рассказывает о землетрясении, случившемся более двух тысяч лет назад.
Она помолчала.
– Наверное, из-за этой истории я решила стать сейсмологом. Иногда трудно понять, почему человек выбирает ту или другую профессию…
– Это верно.
– А вот и Каменный мост… Сойдем здесь?
– Нет, нет, - испугался Федотов.
– Я прошу вас. Ну, пожалуйста!… Мы доедем до конца - до Бородинского моста.
– Однако вы хорошо разбираетесь в остановках, - лукаво сказала девушка.
– А говорили, что не ездили на речном трамвае…
От воды потянуло прохладой.
Солнце уже село. Москву все больше окутывала синева сумерек. Город постепенно терял четкость очертаний, как бы медленно отдаляясь, уплывая в ночь. Поверхность реки стала однообразной, пепельно-серой.
Но вот зажглись уличные фонари, осветились окна в домах на набережной. Тотчас же по воде поплыли длинные желтые зигзаги и множество маленьких разноцветных веселых квадратиков. Москва-река надела свой вечерний наряд - темно-синий, в блестках.
– И вы надеетесь когда-нибудь предотвращать землетрясения?
– спросил Федотов, доверчиво глядя на гордое крылатое лицо, неясно белевшее в полутьме.
– Предотвращать?… Нет. Предугадывать!… Теперь-то я понимаю, что вмешиваться в грандиозные тектонические процессы не под силу человеку. Пока не под силу… Но можно и нужно добиваться того, чтобы отвести… Как это говорят военные? Да, "отвести угрозу внезапности", нависшую над мирными городами, поселками и деревнями. Ведь самое страшное в землетрясении - это внезапность, то, что землетрясение всегда
– Но как предугадать это мгновенье?
– Мне еще не вполне ясно это. Но я рассуждаю так. Научились же метеорологи предупреждать заранее о надвигающихся холодах, о наводнении, урагане и других стихийных бедствиях. Люди заглянули в высокие слои атмосферы, в глубь океана. Почему же они не могут заглянуть в недра земли? Вернее, не заглянуть - не то слово, - прислушаться к тому, что творится в недрах земли.
Максумэ вытащила из "Курса сейсмологии" карандаш, служивший закладкой, и подняла его, держа навесу обеими руками.
– Нагнитесь! Поближе!
– скомандовала она.
– Вот я стараюсь сломать карандаш. Я гну его. Раздаются похрустыванья, треск. Вы слышите?
– Да.
– То же происходит и перед землетрясением в толще земли. Все жмется, шуршит, скрипит. Мощные пласты толщиной в десятки, сотни метров прогибаются, как этот карандаш в моих руках. Хруст и шорох нарастают, приближаются…
– Шаги катастрофы, - шепотом подсказал Федотов, увлеченный описанием землетрясения.
– Да, шаги… И вот - крак!… Пласты не выдержали чудовищного напряжения. Катастрофа! Надлом!
Она швырнула обломки карандаша за борт.
– До сих пор сейсмологи шли только по следам катастрофы. Спору нет, изучение землетрясений имеет большое теоретическое и практическое значение. На лекции наш профессор уподобил землетрясение фонарю, который зажигается на мгновенье и освещает недра земли. Но этого мало. Мне, например, мало. Я хочу заглянуть в будущее, хочу опередить катастрофу.
– Кажется, начал понимать. Пограничные заставы на путях катастрофы?
– Выразились очень удачно. Да, своеобразные пограничные заставы. Длинная вереница специальных сейсмических постов в угрожаемой зоне. Мы будем там охранять наши города, мирный труд, отдых, сон наших советских людей, чутко прислушиваясь к таинственным подземным шорохам. В случае опасности сразу же оповестим о ней, чтобы можно было приготовиться. Укажем час землетрясения, определим его возможные размеры и эпицентр… Если опасность известна, более того, высчитана, измерена, - это почти уже не опасность.
– Когда же будет так?
– Ну, не знаю. Может быть, в 1956 году. Или в 1960-м.
Даже в темноте видно было, как сияют глаза Максумэ. Такая - оживленная, порывистая, словно сбросившая оковы замкнутости, - она еще больше нравилась Федотову. Юноша подумал о том, что даже некрасивые выглядят красивыми, когда говорят о любимом деле, о своем призвании. Но что же сказать тогда о такой красавице, как Максумэ?…
Первой опомнилась девушка.
– Я совсем заговорила вас!
– Она со смущенным смехом отодвинулась от Федотова.
– Бедненький!… Я просто думала вслух.