Каменный клинок
Шрифт:
— В случае экстремальной ситуации вы должны… — подал голос возмущенный упрямством русского капитан Трюффо, но Олег перебил его, не дослушав тираду даже до середины:
— Оружия вокруг и так предостаточно. Я себе что-нибудь раздобуду.
— Как? — посмотрев на Коренева, как на душевнобольного, Трюффо состроил гримасу, которая должна была означать, что он не понимает причины, по которому к объекту номер один решили приставить этого недоумка.
Майор, нахмурившись, посмотрел на капитана:
— Анри! Обойдемся без пистолета. Проведешь общий инструктаж, а потом познакомишь господина Коренева с его сменой. Завтрашний день посвятите
— Как скажете, господин майор! — обиженно вытянувшись в струнку, офицер козырнул, и, поедая глазами начальство, поинтересовался: — Мы можем идти?
— Олег, вы готовы?
Коренев кивнул.
— Тогда идите… …Анри, обозленный немотивированным отказом «своего» нового сотрудника, явно затаил на него злобу: на первой же совместной тренировке по сопровождению охраняемого лица в толпе он назначил «террористом» капитана Габона — одного из лучших бойцов подразделения. И, судя по всему, приказал ему «забыть» об осторожности. В результате смена понесла первые потери — «молниеносная» атака капитана завершилась, не успев начаться. Жорж, метнувшись не к лейтенанту Каншену, изображающему охраняемую персону, а к идущему справа и сзади от него Кореневу, нарвался на весьма жесткий контрприем. И… угодил в больницу. С переломом запястья.
Вызванный на место происшествия майор чуть не схватился за голову: обозленные травмой товарища офицеры находились на грани срыва, и, если бы не попытки капитана их успокоить, давно бы уже попробовали отомстить.
А чертов русский пребывал в самом благодушном настроении:
— У ваших ребят проблема с ориентацией в пространстве! — без тени раздражения произнес Коренев, выслушав короткий, но чересчур эмоциональный доклад Трюффо. — Если я не ошибаюсь, то «террорист» должен был атаковать не меня, а вот этого молодого человека. То, что он сбился с курса, нельзя списать на нелетную погоду, туман или проблемы с авионикой. В общем, и на погрешности системы определения курса — тоже. Так что, какие ко мне претензии?
— Вы сломали ему руку! Преднамеренно! — прошипел обозленный его шуткой капитан.
— Да вы что! Правда? А как показалось мне, он просто неудачно упал. Я бы, на вашем месте, уделял бы побольше времени отработке элементарной страховки. Падать он, при всем уважении, не умеет.
— Да что вы себе позволяете!!! — зарычал Трюффо.
— Капитан! С этой камеры — Коренев мотнул головой в сторону двери в душевую, — открывался великолепный вид на то, как он падал. Я бы посоветовал вам и господину майору уделить пару минут своего драгоценного времени просмотру записи.
А я пока, с вашего позволения, поговорю с коллегами…
— Он посмотрит ее один… — отправив пунцового от злости капитана смотреть запись, Шарль раздраженно посмотрел на угрюмо молчащих офицеров, а потом перевел взгляд на Коренева. — О чем вы хотели поговорить?
— Да о своем, о девичьем… — отшутился тот.
— Можете говорить при мне. Я постараюсь не мешать.
— Хорошо, как скажете… — хмыкнул «суперсолдат», и, засунув руки в карманы спортивных брюк, неторопливо вышел в центр зала: — Итак, господа, минуточку внимания. Откровенно говоря, я не горю желанием заниматься охраной вашего президента. Как и каких-нибудь еще. У меня своя жизнь, свои дела, и то, что я сейчас с вами —
Слово «бирюльки» он произнес по-русски, но смысл фразы был понятен и без перевода.
— Ну, что стоим? Боитесь начальства? Или тоже не умеете падать?
— Господин Коренев… — начал было Шарль, но наткнулся на холодный, опасный взгляд «гостя» и вдруг понял, что НУЖНО промолчать. Однако терять лицо майору не захотелось, и поэтому, переборов иррациональный страх, он повернулся к набычившимся офицерам и почти что спокойным голосом произнес:
— У вас есть десять минут. Делайте, что хотите…
Здоровенный, лишь совсем немного уступающий Кореневу в объемах Рене сорвался с места первым. И… совершив странный разворот, сбил с ног двоих своих товарищей.
Через мгновение все трое оказались на ногах, но… лучше бы они не вставали:
Огюст потерял сознание в шаге от периодически пропадающего из виду Олега, причем причину его падения майор понять не смог. За мгновение до падения лейтенант вкладывался в удар правой, грамотно закрывая голову левым кулаком. И вдруг осел на месте, так, словно из-под него выдернули ноги. Рене запутался в собственных руках и нарвался на удар Петера. Жак… просто промахнулся, а потом упал ничком и уже не поднялся… Что случилось с остальными, Шарль не углядел — секунд через десять после начала схватки на полу валялись все, кроме русского. Причем, судя по всему, пребывали без сознания.
— Я бы попил соку… — спокойно оглядев своих оппонентов, буркнул Коренев, и, посмотрев майору в глаза, добавил: — Вы им объясните, что ссориться со мной себе дороже. Да и нет смысла — через двадцать восемь дней меня тут уже не будет…
Запись боя пришлось смотреть вместе со всей поверженной Кореневым сменой — злые, как черти, офицеры и слышать не хотели о том, чтобы продолжать работать со своим обидчиком. А посмотрев фильм в замедленном режиме, ошарашенно уставились на Шарля.
— Господин майор! Такого не может быть! — Рене первый пришел в себя, и, судя по выражению лиц остальных, высказывал общее мнение. — Он отвечал раньше, чем становилось понятно, как именно его атакуют! Как так?
— У него другой уровень реакции. И видит он по-другому. Господа, вам придется смириться с тем, что он будет рядом. Это он нужен нам, а не мы ему. Это секретный и ОЧЕНЬ нужный нам проект. Кстати, если хоть одно слово про то, что вы тут сегодня увидели, просочится за двери этой комнаты, то… — майор по очереди заглянул в глаза каждого сидящего перед ним офицера, и вздохнул: — Ну, вы меня поняли…
А через два часа, заглянув в зал, Шарль понял, что встряска пошла на пользу — ребята работали, как на соревнованиях, выкладываясь по максимуму, и почти не пялились на спокойного, как удав, Коренева… …А через сутки возникла новая проблема: