Каменный леопард
Шрифт:
Прежде чем выбросить его за борт, Ванек снял клеенчатый плащ и надел его на себя, потом надел баржуйскую фуражку. Он использовал тяжелую цепь, лежащую на палубе баржи, чтобы утяжелить тело и поднять его между ног и плеч. Баржа, которую он остановил, медленно дрейфовала, пока он сбрасывал утяжеленный труп за борт; останавливаясь только для того, чтобы посмотреть, как он тонет под серой, мутной водой. Он снова завел двигатель и сел за руль. Через несколько минут из тумана показался мост с припаркованной посередине патрульной машиной и перегнувшимся через бруствер полицейским. Полицейский подождал, пока баржа не приблизится.
«Вы не видели человека в одиночестве, когда шли по каналу?» — крикнул он.
«Только много твоих друзей
Полицейский ждал, глядя вниз с парапета, пока Ванек, глядя прямо перед собой, провел баржу через арку и продолжил движение по каналу. Через несколько минут мост позади него исчез в тумане, когда он увидел слабые очертания другого моста впереди. Ванек прикинул, что теперь он вышел из непосредственной близости от того места, где его будут искать, и в любом случае ему нужно покинуть баржу, прежде чем он доберется до шлюза. Пройдя под мостом, он остановил баржу, спрятал клеенчатый бурдюк под моток веревки и по грязной тропинке, выведшей его на проселочную дорогу. Кепку, которую он спрятал под пальто.
Пройдя немного по дороге в сторону от шоссе, он нашел удобное укрытие за кучей деревьев, где остановился и стал ждать. В течение пятнадцати минут он пропустил два фургона торговцев, а затем увидел, что со стороны шоссе приближается седан BMW. Внутри был только один человек, и машина воняла деньгами. Выйдя на середину дороги, он остановил машину, выкрикивая: «Полиция, полиция…»
Он снова показал свою карточку Surete подозрительному водителю, который возразил, что его остановили на шоссе. — Я тебе не верю, — сказал Ванек, забирая свою карточку. — Как далеко это было? В одном километре, сообщил ему водитель. Мужчина лет пятидесяти, в дорогом костюме, с надменными манерами, которые забавляли Ванека. Достав «люгер», он заставил мужчину пересесть на пассажирское сиденье и сел за руль. Он надел кепку, которую снял с мертвой баржи. — Я ваш шофер, — объявил он. — Если нас остановит полицейский патруль, вы это подтвердите. Если ты совершишь хоть одну ошибку, я трижды выстрелю тебе в живот, и ты будешь медленно умирать».
Не столько характер угрозы, сколько небрежность, с которой Ванек сделал это, сильно напугали владельца BMW. Чех уехал в том же направлении — в сторону от шоссе. Пять минут спустя посреди леса, убежденный, что он выехал за пределы досягаемости полицейских патрулей, Ванек остановил машину, чтобы свериться с дорожной картой, купленной в аэропорту Страсбурга, по которой он и Лански вели в Саверн. Он обнаружил, что теперь может снова добраться до Саверна другим путем, держась севернее канала и шоссе, пока почти не доберется до города. «Ты лучше отдай мне документы на машину», — сказал он. — О таких вещах заботится шофер. Человек, который сказал Ванеку, что едет обратно в Мец, не упомянув, что он банкир, передал документы.
— Я оставлю тебя здесь связанным веревкой. Ванек похлопал себя по карману, указывая на веревку. — Через час я позвоню в полицию Саверна и скажу, где вас найти. Я грабитель и не хочу, чтобы вы умерли от холода. Выйдя из машины со своим пленным, он застрелил его на обочине и спрятал тело за кустами.
Вернувшись к «БМВ», он поехал окольным путем в сторону Саверна.
Буассо приложил все свое обаяние и силу убеждения, но не произвел впечатления на решение Аннет Дево. Да, она отправится в Париж и встретится с префектом полиции, если это будет так важно, и здесь Буассо уловил некоторое волнение по поводу этой перспективы. Возможно, ее близость к смерти заставила ее подумать, что она хотела бы еще раз увидеть столицу. Но нет, она не полетела бы туда на самолете, даже если бы ей заплатили миллион франков. И нет, она не поедет туда по дороге; автомобильное путешествие сделало ее больной. Она поедет в Париж только на поезде.
Из штаб-квартиры полиции в Саверне, куда они пригнали ее на машине — и достаточно было вождения, о чем она яростно сообщила им, — Буассо
Полицейское управление в Саверне было отмечено на карте, которую носил Ванек, поэтому, добравшись до города, он без труда нашел туда дорогу. Все еще в шоферской кепке, он сидел прямо за рулем «БМВ» и медленно ехал по улице, словно выискивая, где бы припарковаться. Четыре патрульные машины были припаркованы нос к хвосту возле станции, а полицейские в форме прохаживались взад и вперед, охраняя здание. Один из них взглянул на БМВ, а затем отвернулся; как Ванек однажды сказал Бруннеру, на капиталистическом Западе полиция уважает богатство, и нет ничего более богатого, чем BMW с шофером.
У Ванека была и другая причина для уверенности: во время разговора с убитым им позже банкиром он выудил информацию, что француз едет в Мец, а значит, должно пройти не менее двух часов, прежде чем кто-нибудь начнет беспокоиться о его неприезде. Пока он ехал дальше, Ванек убедился, что они держат мадам Дево под охраной в полицейском управлении, что вскоре им придется отвезти ее куда-нибудь еще — возможно, обратно к ней домой на Ферму Дровосека. Выехав на переулок, он развернул машину, чтобы побыстрее уехать, положил монету в счетчик парковки и пошел обратно в ближайший бар, откуда мог наблюдать за полицейским участком.
Операция безопасности по защите жизни Аннет Дево была организована Буассо из полицейского участка Саверна. По телефону и с полным авторитетом Грелля за спиной — «Это касается безопасности президента Французской Республики» — Буассо отдал поток точных инструкций. Перед отъездом из Страсбурга трансъевропейского экспресса Stanislas в Париж в 17:14 к поезду был прицеплен специальный вагон сразу за паровозом. На окна были наклеены наклейки, свидетельствующие о том, что этот вагон резервный. Через минуту после того, как экспресс должен был уйти, барьеры для билетов были закрыты, и жандармы, ранее спрятавшиеся в камере хранения, вошли в опломбированный вагон с автоматами.
Экспресс находился в пяти минутах от Саверна, мимо которого он обычно пролетал на большой скорости, когда жандармы вышли из опечатанного вагона и двинулись по всей длине поезда, закрыв все оконные жалюзи. «Авария», — громким голосом объяснил начальник отряда пассажиру вагона-ресторана, который имел неосторожность спросить, что, черт возьми, происходит. «Мы получили предупреждение о террористической активности…»
Станислас терял скорость по мере приближения к станции Саверн, которая была оцеплена местной полицией, и из Страсбурга ворвались дополнительные люди. Когда экспресс подъехал к станции, атмосфера была жуткой. Чтобы остановить любого, кто может поднять жалюзи на экспрессе TEE, достаточно нажать кнопку — батареи фонарей, установленных на грузовиках, светились сбоку поезда, когда он останавливался. Любой, кто выглянул бы, был бы ослеплен ярким светом. В приемной Буассо сидел с г-жой Дево, закутанной в старомодное меховое пальто, которая, несмотря на всю суету, сохраняла спокойствие и самообладание. — Правда ли, что у меня будет целый вагон? — спросила она. Буассо заверил ее, что это правда. Он лично проводил ее до кареты, заставив надеть темные очки — отчасти для маскировки, отчасти для защиты от яркого света. Пока она шла по коридору к своему купе, поезд тоже тронулся.