Каменный пояс, 1975

Буньков Семен Иванович

Из-за мыса виднелся кусок серебристой водной дали, а в синем мареве дня горбились горы.

Небо совершенно безоблачное, облака куда-то уплыли и уволокли за собой ветер.

Григорий Петрович гребет тихонько. Весло слабо шкрябает о борт. Звонко всплескивается вода. Огнева уставила очки вдаль, о чем-то задумалась. Ее округлые плечи потеряли обычную напряженность, сникли. Была она сейчас обычной бабой, которую легко обидеть и у которой слезы были совсем близко. Он остро почувствовал это, вспомнив рассказ

старика Куприянова о дочери и то обидное, слово, которое тогда сорвалось у матери: разведенка.

Огнева, вероятно, ощутила на себе его взгляд, зябко поежилась и вдруг поднялась, села на беседку лицом к Андрееву, округлыми движениями ладоней поправила волосы и улыбнулась.

И тут Григорий Петрович заметил лодку, которую они искали. В ней сидела женщина, словно окаменелая. Голову ее плотно прикрывал белый платок. Поперек лодки лежало несколько удилищ. Старуха терпеливо ждала клева. На ней был серый мужской пиджак и сарафан.

— Кариха, — кивнул головой Андреев, и Огнева обернулась.

Подплыли к Аграфене близко, с противоположной стороны от той, куда были заброшены ее удочки. В рыбацком этикете Андреев кое-что смыслил. Но все равно старуха среагировала обидчиво:

— Пошто здесь остановились? Или места мало? Чапайте, чапайте дальше.

— Аграфена Степановна, а ведь мы к вам, — сказала Огнева.

Старуха повернулась к ним лицом и удивленно, нараспев произнесла:

— Ко мне? Какой же леший вас ко мне привел?

— Без лешего, Аграфена Степановна.

— Ты меня по имени-отчеству, а я тебя чо-то не знаю. Откель же ты такая будешь-то?

— Я из Свердловска, а вот он из Челябинска.

— А курить-то у вас есть?

— Я не курю, бабушка, разве что Григорий Петрович.

— Тоже не балуюсь.

— Экие греховодники, — сказала старуха. — Всю мою рыбу перепугали, а закурить не дают.

— Вам бросать пора курить-то, — улыбнулся Григорий Петрович.

— Вот умру, тогда и брошу. Эх, перебили вы у меня рыбалку. В толк вот не возьму — неужели из-за меня в такую даль тащились?

— Из-за вас.

— Айдате на берег. Смотаю удочки и догоню.

Андреев привел лодку на остров. Огнева проворно спрыгнула на берег и подтянула суденышко. Через несколько минут приплыла и Кариха. Веслом орудовала сильно и споро, экономя силу: аккуратно прижимала весло к лодке и при взмахе не откидывала далеко. Движения отточены, почти механические — всю жизнь на озере прожила.

Роста она небольшого, сухощавая. Глаза совсем молодые и бойкие. Даже не верилось, что на морщинистом лице, дубленном всеми ветрами, жарой и морозами, могут быть такие чистые, будто росой умытые глаза.

Кариха облюбовала отполированный камень-валун, села на него, положив руки на колени, и поглядела на стекла очков Огневой:

— Пошто глаза-то

испортила, молоденькая ведь еще?

— Ничего не поделаешь! Вы, говорят, Аграфена Степановна, много сказок знаете?

— Кто же их не знает? Без сказки-то внучку и спать не уложишь. Ну так что, коли знаю?

— Я вот сказки собираю, потому и приехала к вам.

— Экую забаву нашла, милая, — сказки собирать. Малое дите, что ли?

— Ваши сказки, кроме внучки, кто еще слышал?

— Ну, а как ты думала? Наши деревенские шалуны слышали.

— А надо, чтоб все их знали, не только деревенские. Вот я запишу ваши сказки да в книжке напечатаю.

— Гляди, какая прыткая! Да ты, поди, там меня на смех выставишь. Нет уж, милая, уволь ты меня от этого греха!

— Ох, нехорошо получается, Аграфена Степановна, — покачал головой Григорий Петрович. — Нелюбезно вы гостей встречаете.

— А какие вы мне гости? Я вас и знать-то не знаю, и вижу-то первый раз. Даже табачком не угостили.

— Да я вам заплачу, не беспокойтесь, Аграфена Степановна.

— Чего, чего? — будто ослышалась Кариха.

— Не бесплатно, за деньги... — потерянно проговорила Огнева, понимая, что зря обмолвилась о деньгах, обидела вот Кариху. Та встала и молча пошла к лодке. Огнева с досады кусала губу, вид у нее был такой — вот-вот заплачет. Григорий Петрович торопливо догнал странную старуху и сказал укоризненно:

— Любопытно, знаете: всегда считал, что горячиться могут только молодые люди...

— И, милый, нисколечко я не кипятюсь. Только не желаю сказки за деньги рассказывать, грешно это.

— Да ради бога! — воскликнул Григорий Петрович. — Валяйте за так, за спасибо!

— Ох и настырный ноне народ пошел. Сказок им захотелось!

— Очень захотелось, Аграфена Степановна!

— Ну чо с вами, неугомонными, поделаешь. Загнали старуху на остров, деваться некуда, так и быть, — а в молодых глазах ее лукавые искорки засветились. Огнева даже расцвела, когда увидела, что Кариха возвращается, и благодарно поглядела на Андреева. Кариха села на тот же валун, сняла с головы платок. Волосы у нее седые, с желтизной, редкие, зачесаны назад и там собраны в тощий пучок. Платок перекинула на шею, опустив концы на грудь.

— Ужо ладно. Расскажу вам про Клима Косолапова, как он на Морском острове скрывался и как дед Петрован со внучком Никитушкой помогли ему. Клима-то шибко искали стражники, потому как он супротив хозяев-кровопийцев поднялся.

Легенда была интересная. Кариха рассказывала живо, хотя и неторопливо. Стражники пронюхали, где скрывался Клим Косолапов, поплыли на Морской остров и прихватили с собой Петрована. Внучек Никитушка опередил стражников, сообщил Косолапову об опасности. Но он был один, а стражников много.