Каменный пояс, 1983
Шрифт:
— Занимайтесь, Иван Егорович, делами. Мы подождем.
…Сижу на заседании месткома, вполуха слушаю, а сам думаю: «Почему же наш Димка-нелюдимка, от чужих дядей и тетей шарахающийся, с Петуниным пошел? Почему, когда меня во дворе увидел, не заревел, не кинулся к деду? Что в нем такое есть, в этом Петунине? Чем мальчишку привлек?»
…Через час новую картину наблюдаю: стоит Димка перед Петуниным и
— Да не волнуйтесь, Иван Егорович, поезжайте. Я свободен сегодня и могу Димку домой отвести.
Отдал я Петунину ключ от квартиры и бегом за такси. Через час домой приезжаю и глазам не верю: Димка манную кашу уплетает. И не скандалит, не брыкается, с аппетитом ест, разбойник. Оторвется, пощупает мускулы на руке и опять за ложку.
Попятился я из кухни и кричу, мысленно, конечно, про себя: «Эврика!» Понял, что Петунин — настоящий талант. Да таких, как он, в наш педагогический институт без экзаменов принимать нужно!
Позвал я Петунина в кабинет и крупно вписал в зачетную книжку: о т л и ч н о.
Юрий Пластов
ЗАПИСКИ ЭКСКАВАТОРА
8.30. Стою. Жду. Шефа не видно.
10.00. Пришел шеф. Зачем-то потрогал меня за рычаги, сказал:
— Трещит во как!
Не понял — что трещит?
Шеф добавил:
— После вчерашнего.
Раньше я знал: если «после вчерашнего», то сегодня понедельник. Но позвольте, сегодня, кажется, четверг. Все перепуталось в моих шестеренках! Смазать бы!
11.00. Копаем котлован.
12.00. Обед у шефа.
13.00. Обед у шефа.
14.00. Обед у шефа.
14.15. Пришел шеф. В кабине чем-то запахло. Но не бензином.
Шеф поет песню:
— Ой, да ты не стой! Да-ых! Под стрелой!
14.25. Ай-яй-яй! Упали! Недаром, видно, говорится: не рой яму другому.
P. S. Лежим уже две недели. Шеф — в больнице, я — в мастерской, разобранный на части.
Интересно, к шефу тоже нет запасных частей?
Семен
ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ КРИЗИС
Как-то пришел ко мне Борис Истомин и, изучающе посмотрев на меня, спросил:
— Что ты делаешь для того, чтобы бороться с энергетическим кризисом, охватившим весь мир?
— Живу в малометражке, — ответил я, — езжу в малолитражке. И вообще-то, сам я не акселерат.
— Этого мало! Смотри сюда, — сказал он и достал из портфеля маленький раскладной мотоцикл.
— Моя конструкция. Расход бензина минимальный, — похвастался он и сел на крохотное сиденье, скрючившись так, что колени стали выше головы. Мотоцикл чихнул и покатил вокруг стола, заполняя комнату дымом.
Это меня заинтересовало. За неделю я сконструировал и из подручного материала собрал самодвижущуюся тележку, похожую на самокат. Одна нога у меня ехала на тележке, а другая бежала рядом. Теперь по утрам я катил на своей тележке, презрительно посматривая и а владельцев личных автомобилей, как на расточителей народного добра.
Однажды, проезжая перекресток, я увидел Истомина, который сидел прямо на проезжей части улицы.
— Хоть бы газетку постелил, — сказал я, подъехав к нему, — а то сидишь на мокром асфальте.
— Я не сижу, — сказал он, — я еду!
— Интересно, на чем? — спросил я.
— На автомобиле собственной конструкции, — поднявшись с асфальта, ответил он.
«Свихнулся», — ничего не увидев под ним, решил я.
— Где он? — заоглядывался Истомин. — Только что тут был.
Он достал из кармана лупу и встал на колени. Я тоже опустился на колени и стал смотреть. Истомин поднял какую-то красноватую гальку и долго смотрел на нее через стекло.
— Не то! — буркнул он и отбросил гальку в сторону.
— Он, может, уже во-о-он куда укатил, — махнул я рукой, — а ты его тут ищешь. Инспекцию вызывать надо!
Истомин продолжал ползать по мокрому асфальту.
— Да брось ты, — дернул я его за руку. — У тебя вон уже по спине какая-то мокрица ползет, а ты все в сырости возишься.
Я хотел щелчком сбить ее со спины Истомина, но она вдруг резко затормозила, и сзади у нее ярко вспыхнули два красных фонарика.