Каменный пояс, 1987
Шрифт:
Вот так они работали, рядышком, да не вместе. Так появились в их еще неокрепшей трудовой семье первые трения характеров, а кончилось все в конце концов вполне естественным образом — звено распалось.
И пришлось Марии Архиповне набирать новое звено. Потому что, осудив за происшедшее себя прежде всего, никак она не хотела, чтобы правильная идея была опорочена, не воплотилась в конкретные дела. Боялась она и того, что подобный исход надолго отвратит других животноводов хозяйства от самих попыток работать по-новому, как того требуют маше время, наша партия, ее лозунг ускорения.
И стала она, как говорится, самоуком доходить до истины, что такое коллектив, подряд, руководитель.
Новая форма организации труда с оплатой по конечному результату обязательно приходит в столкновение со старыми методами воспитательной работы, обнажает имеющиеся прорехи в хозяйственной жизни предприятия. Когда Мария Архиповна предложила создать безнарядное звено доярок, то все — дирекция, партком, рабочком — горячо поддержали ее, помогли организовать новое дело. Но почему-то посчитали на этом свою роль сыгранной: дальше, мол, уважаемая звеньевая, варись в собственном соку, постигай опыт методом проб и ошибок, набивай шишки на собственном лбу. И это не потому, что кто-то не желал Бакчеевой добра, а делу удачи. Таков стиль, таковы методы массовой организаторской работы бытовали в этом хозяйстве. Да и в других подобного немало.
Вот поставим вопрос: почему поддержали Бакчееву горячо? Не только потому, что отдавали дань форме. Все видели и понимали прямую пользу от безнарядного звена. Сколько больных вопросов снимает оно сразу! Упорядочивается режим работы, люди по скользящему графику регулярно получают выходные, своевременные отпуска. Раньше не вышла доярка на ферму — бригадир с ног собьется, пока найдет ей замену. Бывало и так, что недоенными оставались коровы. А звено свой гурт при любых обстоятельствах обслужит, тут уж все коровы всегда накормлены, напоены, подоены, обихожены, тут уж догляд полный, как положено. И вот специалисты и руководители хозяйства, видимо, решили, что звеньевая система — это волшебная палочка-выручалочка, скомандовал ей — и спи спокойно, дело будет само собой ставиться. А дело-то ставится людьми.
— А тут еще управляющий у нас был новый, зоотехника вовсе не было, а бригадиром — временный человек, посоветоваться не с кем, — вспоминает Мария Архиповна.
Она имела в виду не тот совет, который дается по науке, по принципиальному вопросу. Тут-то как раз ей хорошо помогали специалисты институтского отдела животноводства, та же Софья Григорьевна Добышева растолковывала суть безнарядной системы организации труда, книги и статьи давала читать, чисто технологические проблемы помогала разрешить. Но ведь на производстве ежедневно возникают многие, казалось бы, мелкие вопросы, от которых тем не менее зачастую зависит исход дела. Не побежишь же каждый раз в институт! Нужно практическое каждодневное руководство новым делом, новым коллективом.
Самой Марии Архиповне все представлялось таким образом, что ее звено для хозяйства будет пробным. А опыт, удачный или неудачный, будет изучен, обобщен и распространен. Потому что звено Бакчеевой было всего лишь первой ласточкой, которая, как известно, не делает погоды. Но такого отношения к звену со стороны руководства совхозного долгое время не наблюдалось. Думаю, лишь упорство самой Бакчеевой, поддержка ее начинания со стороны Чебаркульского горкома партии изменили обстановку.
Мария Архиповна набрала новое звено, в которое вошли и вовсе молодые животноводы. Но, учтя свои
Раньше Мария об этом не задумывалась. Получала премии и подарки — хорошо, приятно. Привезет, скажем, с конкурса домой красивый ковер, повесит на стену — в семье радость. Ну и ладно; ну и только. Вот и все ее давние представления по поводу моральных и материальных стимулов. А как сама стала этими же рычагами в звене пользоваться, поняла многое. Бывали случаи: получил человек от звена нужные льготы или деньги — и прощай, звено. Бывало и наоборот: прощай, потому что считал себя обойденным. Вывод для себя Мария сделал такой: работать всем вместе, а трудовой вклад считать для каждого в отдельности. Неумеющему показывать и объяснять, на чем он проиграл, как добиться нужного результата. И никаких поблажек. Не каждому это нравится, не каждому впрок. Иного обижает, иного портит.
Каковы же результаты в звене М. А. Бакчеевой? Пятилетку закончили отменно, получив более четырех с половиной тонн молока от коровы, сейчас уверенно приближаются к пятитонным надоям.
Но особенно порадовало Марию Архиповну то обстоятельство, что идея безнарядной работы на ферме была подхвачена и другими животноводами, в совхозе создано несколько подрядных звеньев мастеров машинного доения. Мужское звено дояров-подрядников организовал и Андалис Юмагулов, вошел в него и остепенившийся Анатолий Санников.
Это была большая человеческая победа Марии Бакчеевой, делегата XXVI съезда партии, члена бюро обкома КПСС, Героя Социалистического Труда.
Виктор Окунев
ЧЕЛОВЕК ИЗ ОРГНАБОРА
Повесть без сюжета
На моем трудовом договоре стоит номер тринадцатый — разгонистым красным карандашом; выдали мне его в пункте оргнабора на Зацепе.
На Ленинградский вокзал приехал на такси, оставив позади аспирантскую свадьбу. Тридцатилетний жених иронически похмыкивал, уписывая за обе щеки, невеста — старше его на семь лет, вся какая-то ватная, раскрасневшаяся от волнения, — нервно хохотала, точно не веря, что она очутилась на своей свадьбе… Как водится, кричали «горько!» с долей иронии; невыразимо веяло студенческой вечеринкой; невеста ловила жениха за лацкан серого пиджака и тянула к нему толстые, прыгающие от волнения губы, похожие на розовую баранку. Жених, сдвигая глаза к переносице, прикладывался к баранке. Ирония, ирония владела им! «О-о-о!.. — кричали все, и снова: — О-о, какие молодцы!»
Тост мой, тем не менее, вызвал среди гостей легкий переполох. Я не стремился говорить красиво, я хотел сказать назло им, притом меня подтолкнули: «Люляев скажет, Люляев…»
— Ребята, ваша жизнь должна быть необычной, — сказал я. — За необычную жизнь!
Все вдруг уставились на меня. Жених перестал жевать и послал мне воздушный поцелуй.
— Необычной, как у тебя? — ехидно переспросила Ангелина.
Передо мной поплыло ее лицо с улыбкой: «Да, Люляев, да!» И я, встречая эту улыбку и ловя ее взгляд, который, казалось, говорил: «Если хочешь — ударь!» — сказал: