Каменный убийца
Шрифт:
Запонки сегодня были ему необходимы, они – его крест, его талисман, его кроличья ножка, его кол, молот и чеснок.
Они защищали его и напоминали другим, кто он такой.
Старший сын. Любимый сын.
Наконец он продел запонку в петельку, посмотрел, как она сверкает близ потрепанной манжеты. Затем они пошли по коридору, Томас в раздражении, а Сандра – все более оживляясь: она вспоминала печенье, звездами приклеившееся к потолку столовой.
– Не думаю, что тебе следует делать это, моя дорогая, – сказал Берт Финни,
На ней было платье свободного покроя, в ушах серьги, на шее жемчужное ожерелье. Отсутствовало только одно.
Ее лицо.
– Нет, правда.
Он протянул руку и почти коснулся ее запястья, но вовремя остановился. Их взгляды встретились в безжалостном зеркале ванной. Его нос картошкой был покрыт оспинами и прожилками, волосы редкие, нерасчесанные, рот полон зубов, словно он разжевал их, но не успел проглотить. Но на сей раз его водянистые глаза не убегали в сторону – смотрели прямо на нее.
– Я должна, – сказала она. – Ради Джулии.
Она опустила мягкую круглую подушечку в пудреницу. Подняв руку, помедлила несколько мгновений, а потом принялась накладывать свою маску.
Айрин Финни наконец-то поняла, во что верит. Она верила в то, что Джулия была самой доброй, самой любящей, самой щедрой из всех ее детей. Она верила в то, что и Джулия любила ее и приехала для того, чтобы повидаться с матерью. Она верила, что, если бы Джулия не умерла, они бы стали жить рядом. Любящая мать и любящая дочь.
Наконец-то она обрела ребенка, который не разочарует ее и не исчезнет.
С каждым яростным мазком косметики Айрин Финни заполняла эту пустоту ребенком – не тем, который сначала был нелюбим, а потом утрачен, а тем, который сначала был утрачен, а потом стал любимым.
Бин Морроу в одиночестве сидит за столом. Ждет. Но не совсем в одиночестве или наедине с собой. Тут рядом Геракл, Одиссей, Зевс и Гера. И Пегас.
В одиночестве столовой «Охотничьей усадьбы», крепко уперев обе ноги в пол, Бин карабкается на спину мощного, встающего на дыбы жеребца. И потом они скачут по лугу у «Охотничьей», а там, где берег переходит в озеро, Пегас взлетает над землей. Они делают круг над домом и направляются над озером в горы. Бин скачет, парит, закладывает виражи высоко в залитой солнцем тишине.
Глава семнадцатая
В библиотеке у окна поставили стол, и трое полицейских обедали за ним. Они не были одеты для обеда, хотя инспектор Гамаш во время следствия неизменно носил костюм с галстуком, который и сейчас был на нем.
Им подавали блюда, а они обсуждали свои находки.
– Теперь мы исходим из того, что Джулия Мартин была убита вчера перед началом грозы. То есть между полночью и часом ночи. Так? – спросил Гамаш, прихлебывая холодный огуречно-малиновый суп.
В супе чувствовался также привкус укропа, лимонный аромат и что-то сладкое.
Наконец Гамаш понял: мед.
– Oui. Пьер Патенод показал мне свою метеостанцию. Судя по его данным и той информации, что мы получили от Канадской службы по охране окружающей среды, дождь начался приблизительно в это
– Bon. Alors, [65] кто чем был занят в это время. – Он перевел взгляд своих темно-карих глаз с Лакост на Бовуара.
65
Хорошо. Теперь расскажите (фр.).
– Питер и Клара Морроу легли спать вскоре после того, как ушли вы, – сказал Бовуар, заглянув в лежащий рядом с ним блокнот. – Месье и мадам Финни к тому времени уже удалились к себе в номер. Их видела горничная, пожелавшая им спокойной ночи. Кстати, Питера и Клару не видел никто. Томас и Сандра оставались здесь в библиотеке с его сестрой Марианой, минут двадцать делились впечатлениями от открытия памятника, а потом тоже отправились спать.
– Все? – спросил Гамаш.
– Томас и Сандра Морроу сразу же ушли к себе, а Мариана задержалась на несколько минут. Выпила еще немного, послушала музыку. Метрдотель обслуживал ее, пока она не ушла спать. Это было в начале первого ночи.
– Хорошо, – сказал старший инспектор.
Они выстраивали каркас дела, его внешние очертания, собирали факты – кто, чем и в какое время был занят. Или, точнее, кто чем был занят, по словам самих подозреваемых. Но следствию требовалось больше информации, гораздо больше. Им требовалась самая суть.
– Мы должны выяснить насчет Джулии Мартин, – сказал Гамаш. – Узнать о ее жизни в Ванкувере, о том, как она познакомилась с Дэвидом Мартином. Чем интересовалась. Обо всем.
– Мартин владел страховой компанией, – доложил Бовуар. – Она наверняка была застрахована со всеми потрохами.
Гамаш с интересом посмотрел на него:
– Я думаю, ты прав. Выяснить это будет нетрудно.
Бовуар поднял брови и огляделся. Большие удобные диваны и кожаные кресла были переставлены, и теперь в середине библиотеки располагалось рядом два стола, у столов стояло три жестких стула, и перед каждым стулом лежали блокнот и авторучка.
Так агент Лакост решила проблему компьютеров: никаких компьютеров. И никакого телефона. Вместо них у каждого авторучка и блокнот.
– Начну дрессировать голубей для доставки корреспонденции. Нет, послушайте, это глупо, – сказал Бовуар. – Тут где-то поблизости должно быть отделение курьерской почты.
– Когда мне было столько лет, сколько вам, молодой человек… – начал Гамаш старческим голосом.
– Только не надо снова ту историю про сигнальные костры! – взмолился Бовуар.
– Ну, ты сам это выяснишь. – Гамаш улыбнулся. – А я хочу вернуться к событиям прошлого вечера. Семья собралась здесь. – Гамаш поднялся из-за обеденного стола и подошел к печке. – До появления Джулии мы разговаривали.
Он воспроизвел перед своим мысленным взором события предыдущего вечера. Теперь он видел их всех. Видел Томаса, который сообщил своей сестре что-то внешне безобидное об их разговоре. Потом Мариана что-то спросила, и Томас ответил.