Камер-фрейлина императрицы. Нелидова
Шрифт:
— Нет, конечно, но я хочу вам напомнить: наши первые балетные танцовщики при императрице Анне Иоанновне вышли из кадетского корпуса и составляли пары профессиональным танцовщицам. К тому же занятия в институте продлятся годы, и всё это время я хочу иметь под рукой театр, достойный моей столицы. Так что начинайте, и никаких апелляций к придворным туалетам, тем более драгоценностям. Каждый иностранец должен видеть подлинное театральное действо. Но вы заставляете меня чуть ли не оправдываться, гадкий генерал!
— О нет, нет, ваше
— Действительно забавно, что публика могла на такую мелочь откликаться.
— Публика изо всех сил шикала, хотя Мопен освободила руки для более выразительной жестикуляции. Но шикала недолго. Мопен рискнула предстать перед публикой в новом виде в 1703 году, а почти сразу актриса Данкур осмелилась выйти на сцену, впрочем, всего лишь в комедии, в простом длинном открытом платье. Только простота на сцене в то время не окупалась. В 1727-м знаменитая Адриенна Лекуврер предпочла обычному городскому наряду, в котором было принято выходить на сцену, самое роскошное придворное платье, блестящее, разукрашенное и с огромнейшим панье.
— Играть в панье? Полнейшая нелепость! В нём почти невозможно двигаться, и притом актриса, наверное, занимала всю сцену.
— Ваше величество, Адриенна была неотразима — проста и величественна. Панье придавало ей, если хотите, монументальность древних трагедий.
— Вы что, видели её, Иван Иванович? Вы говорите с таким пылом.
— Конечно, видел. Её звезда взошла в 1717 году и достигла своего зенита в начале 1720-х. В её доме собиралась вся знать, не говоря о писателях. Придворные дамы ей подражали и в туалетах, и в манерах, подхватывали любую мелочь её костюма. И, кстати, ещё одна подробность может вас развлечь, ваше величество: Адриенна стала счастливой соперницей Анны Иоанновны.
— Полноте! Каким образом?
— Самым простым. Вся Европа знала о её связи с блистательным Морицем Саксонским. Герцог в то время решил всеми правдами добавить к своему высокому титулу реальные земли. Ему мерещилась Курляндия. И отец нашего канцлера, столь любимого вами, ваше величество, Бестужева-Рюмина, принялся за сватовство. Морицу Саксонскому было предложено герцогство вместе с рукой вдовствующей герцогини Анны Иоанновны.
— И герцог, насколько я знаю, не принял предложения.
— Не совсем так, ваше величество. У герцога было одно существенное затруднение: он не имел ни гроша за душой, чтобы придать своему сватовству хоть
— И тогда он решил сам попробовать счастья? Без Анны?
— Вот именно. На деньги, которые предоставила ему Адриенна, то ли продав, то ли заложив все свои драгоценности.
— Но не рассчитывала же она оказаться в один прекрасный день герцогиней? Актриса!
— Она просто любила, ваше величество.
— А этот искатель приключений не постеснялся деньги взять?
— Да, всё сложилось достаточно трагично для Адриенны и парижского театра. Адриенна лишилась всего своего состояния и жизни — вскоре она скончалась в страшных мучениях, как говорили в Париже, от яда. Анна Иоанновна стала русской императрицей, а Мориц не добился своей цели, потому что появление в Курляндии было невыгодно России. Зато остался при деньгах, которые незамедлительно пустил на ветер.
— И вы стали свидетелем этой по-своему трагической развязки?
— К сожалению, нет. Лекуврер не стало в 1730 году. Годом раньше, по желанию моего родителя, я был вынужден покинуть Париж и приехать в Россию. Это были уже слухи, переданные через третьи руки.
— А моя матушка? Ведь она, помнится, тоже была поклонницей этой актрисы. Она много мне рассказывала про неё.
— Герцогиня Ангальт-Цербстская уехала из Парижа в своё герцогство тоже годом раньше. Её ожидало ваше появление на свет, и для родов герцогиня предпочла Штутгарт.
— Но мы отклонились от темы нашего разговора. Неужели Вольтер, Дидро могли согласиться с туалетами Лекуврер?
— О, ещё задолго до их выступлений очаровательные актрисы продолжили начатый бунт. Я даже помню год, когда все газеты писали о том, что госпожа Саллэ решилась сменить панье на лёгкое газовое платье, — 1734-й. Париж, как водится, вскипел благородным негодованием. Правда, англичане, к которым она уехала, были в восторге. А вот госпоже Сент Губерти, сделавшей себе в опере костюм по ватиканским барельефам — с белой туникой, обнажёнными ногами и распущенными волосами, уезжать было некуда. Своим новшеством она вообще погубила себя в глазах публики.
— Вам надо писать научный труд по вашим знаниям, друг мой.
— Вы сами хотели услышать рассказ об истории театрального костюма, ваше величество.
— Вы чудесно танцуете, мадемуазель Нелидофф. С вами даже я начинаю себя ощущать настоящим танцовщиком. Быть вашим партнёром истинное удовольствие.
— О, вы бесконечно добры ко мне, ваше высочество. Ваша снисходительность позволяет вам пренебрегать моими ошибками и неловкостью.