Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников
Шрифт:
На следующей неделе я почти каждый вечер встречался с Тоёко, а потом начал приносить еду с базы к ней домой. Тогда уже начались проблемы с продовольствием, и я с радостью помогал ей. Когда пропал лук для наших ужинов, Тоёко стала класть в блюда капусту. Она тоже была редкостью, но Тоёко удавалось купить ее на рынке. Почти с материнским теплом она наблюдала, как я поглощал приготовленные ею кушанья.
С интервалом в несколько дней я приносил Тоёко одежду, и она ее стирала. Сначала я возражал, но Тоёко настояла. Похоже, она с удовольствием заботилась обо мне. Комнаты Тоёко стали для меня вторым домом, убежищем,
Однажды субботним вечером, когда я собирался возвращаться на базу, Тоёко вдруг спросила:
– Ясуо, ты действительно должен идти?
– Уже поздно, – ответил я. – Тебе уже пора спать.
Тоёко нежно взглянула на меня:
– Оставайся. Можешь остаться у меня. Не бойся.
Когда я забормотал что-то невнятное, Тоёко пояснила, что у нее было два матраца и две простыни.
– Мы спокойно могли бы улечься на ночь. Но почему нет, Ясуо? Я буду спать здесь, а ты можешь лечь на балконе. Там прохладно. Смотри, мы даже можем задернуть шторы.
Две белые занавески действительно разделяли комнаты. Стоило только дернуть за шнур.
– Хорошо, – согласился я и уже через несколько минут растянулся в темноте на матраце, прислушиваясь к шороху одежды, которую снимала с себя в комнате Тоёко. Колокольчики позвякивали почти над моей головой, и где-то вдалеке неугомонный продавец лапши бренчал своими металлическими формами.
Глава 22
Колокольчики в ночи
Теперь я проводил почти все свое свободное время с Тоёко, и это было почти так же естественно, как если бы я проводил его со своейсемьей. Несмотря на разницу в возрасте, у нас было много общего, и нам не нужно было ничего, кроме как слышать голоса друг друга. Иногда по вечерам мы сидели в саду позади дома, прислонившись к большому камню возле стены. Над нами, словно балдахин, нависали цветущие ветви дерева. Красные, приятно пахнувшие лепестки время от времени падали на нас. Тоёко часто поджигала палочку ладана в ржавом сосуде, и мы вдыхали аромат, а легкий ветерок превращал дым в причудливые змейки и завитки.
Как бы ни хотелось мне больше бывать с Тацуно и Накамурой, меня постоянно тянуло к Тоёко. Я должен был быть рядом с ней. Иногда я удивлялся, как она могла проводить свое свободное время с таким мальчишкой, как я. С одной стороны, это были вполне нормальные отношения. И все же немного странные.
Мои приятели начали отпускать в мой адрес шуточки. Это было неизбежно. Уже многие летчики относились к Тоёко как к моей «жене», а другие завистливо забрасывали меня вопросами. Мое молчание только обостряло их любопытство. Когда я возвращался в казарму перед самой утренней поверкой, меня всегда встречали словами: «Как прошла ночь, Кувахара?» или «Эй, любовничек! Может, тебе уже лучше переселиться к ней совсем?»
Конечно, большинство ребят вовсе не замечали моих отлучек в город, потому что ходили туда сами. Любопытным же я давал мало поводов для зубоскальства. Во-первых, они никогда бы мне не поверили. А те, кто все же поверил бы, безжалостно подняли бы меня на смех. К тому же я слишком высоко ценил Тоёко, чтобы открывать ее личную жизнь пилотам военно-воздушных сил Японии.
Другое дело Тацуно и Накамура.
– К вашему сведению, – сказал я им однажды, –
Накамура выругался:
– Ты хочешь сказать, что можешь провести целую ночь с подобной дамочкой и ни разу… То есть вообще ни разу?
– Нет, – ответил я. – Ни разу. Ты не можешь себе представить, что мы просто друзья? Мы вместе ужинаем, ходим гулять на пляж, разговариваем. Мы даже спим в разных комнатах.
– Мы тебе верим, – сказал Тацуно. – Не надо так злиться. Хотя я знаю, что ты имеешь в виду. За такую девушку я отдал бы все на свете… правда! С ней очень приятно находиться рядом, беседовать. Ведь меньше половины наших ребят смогли бы поддержать интеллигентную беседу.
– Это точно, – согласился Накамура, – но с такой женщиной… просто разговаривать? Ха! Это не для меня. Должно быть, ты ей очень нравишься, Кувахара. Похоже, ты пропал. Только не злись. Просто я так сморю на эти вещи, вот и все. – Он пожал плечами. – Конечно, это не мое дело, но в один прекрасный день ты сломаешь себя. Я не завидую жизни, подобной той, которую ведут все эти безнадежные придурки возле базы… не с такими грязнулями и не в таких обшарпанных хижинах. Но ведь ты получил то, чего человек удостаивается очень редко. Слушай, когда голодному протягивают обед, он, между прочим, не сидит и не смотрит на него… в общем, смотрит, но недолго. – Накамура хлопнул меня по руке. – Ты переломишь себя, Кувахара!
– Не надо его провоцировать, – возразил ему Тацуно. – Он знает, чего хочет. Он нашел что-то прекрасное. Из-за таких разговоров о Тоёко я начинал только сильнее скучать по ней, но теперь мы виделись очень часто. К моему глубочайшему огорчению, она отправилась однажды в Фукуоку «повидаться с родственниками». Я провел те грустные вечера в компании своих друзей, но был плохим собеседником. Когда Тоёко уехала, жизнь стала совсем печальной. Некоторое время полеты уже не казались мне такими ужасными; после первого шока я стал тверже, опытнее. Но теперь я их просто ненавидел. Страх снова вцепился в меня.
Когда меньше чем через неделю Тоёко вернулась, я почти взбесился от тоски по ней. В тот вечер, когда она открыла мне дверь, я несколько мгновений просто стоял на пороге и смотрел на нее. Тоёко вернулась в середине дня и не пошла на работу. Как всегда, она приняла душ, и сейчас ее мокрые волосы рассыпались по плечам.
– Ясуо! – Тоёко протянула мне руки.
– Тоёко! Я скучал по тебе. Я изнывал от одиночества. Ты не знаешь, как я скучал по тебе.
Она была в моем любимом фиолетовом кимоно. Я взял ее за плечи. Впервые мои руки легли на плечи женщины. Они оказались мягче и тоньше, чем я себе представлял. Я вдруг понял, что сильно повзрослел за последние месяцы.
Ни о чем не думая, я притянул Тоёко к себе. Поцелуй получился неловким, но по-другому я не умел. Только на мгновение мои губы прикоснулись к ее губам, и Тоёко тут же отвернулась.
– Ясуо! – пробормотала она. В ее голосе послышались материнские нотки.
Прижавшись губами к тонкой шее Тоёко, я прошептал:
– Я скучал по тебе.
Мы отошли друг от друга, и она взглянула на меня:
– Я тоже скучала по тебе, Ясуо. – Ее глаза были задумчивыми.
А потом я вспомнил. Ведь я же принес ей подарок – флакон дорогих духов. Я очень долго искал такие духи.