Камни его родины

Гилберт Эдвин

На участке воцарилась мертвая тишина, но даже в эту минуту у Раффа не было ни тени страха, или сомнения, или jnkea`mh.

Он поднял руку и подал знак машинисту.

Огромный зубастый ковш, описав широкую дугу, опустился, вгрызся в груду камней и поднял полный груз (три четверти кубического ярда) ; затем стальная стрела повернулась и ковш повис над контейнером.

И тут нервы у Раффа напряглись и руки непроизвольно сжались; когда пасть ковша раскрылась и камни посыпались в контейнер, он почувствовал такое острое желание помолиться неведомо кому, какого еще никогда в жизни

не испытывал.

Только сейчас до него стали долетать голоса людей, болтавших за его спиной, отрывочные замечания, спокойные и неумолимые, как реплики хора в греческой трагедии:

– Говорят, эта дурацкая штуковина рассыпется, как только туда навалят камней.

– Похоже на то.

– Угу.

– Помните, как обвалился балкон в спортивном зале в Южном Торрингтоне?

– Лучше бы они сразу поручили это дело мистеру Хоули.

– Угу.

– Постараюсь держаться подальше от этой церкви.

– Блум его фамилия.

– Это он самый и есть.

– И зачем только разрешают этим евреям мудрить?

– Это не его вина. Я слышал...

– Ш-ш-ш...

Грохот камней заглушил голоса.

Рафф не сводил глаз с бетонных контрфорсов.

Он ничего больше не слышал, напряженно следя за ковшом, чувствуя тяжесть камней, снова посыпавшихся в контейнер, ощущая сдержанное волнение священника, стоявшего рядом.

И еще ковш, и еще, и еще.

И нагрузка на квадратный фут все растет.

И поверхность бетона невредима.

И еще ковш, и еще, и еще.

И Стюарт Фостер время от времени останавливает экскаватор и бежит проверить фундамент, и с ним Фрэнклин Дэвис, который наклоняется, почти касаясь бетона своим острым носиком, высматривая выпуклыми глазками, не появились ли трещины.

И снова ковш.

– Рафф, не пора ли кончить? – Капли пота, словно роса, поблескивали на встревоженном лице священника. – Ведь под такой нагрузкой что угодно рухнет.

Рафф помотал головой.

Расчетная нагрузка уже превышена, но пусть камни продолжают сыпаться. Огромный ковш движется взад и вперед – от кучи камней к контейнеру и опять к куче камней.

– Рафф!.. – сказал Стрингер. И снова: – Рафф! – Он подтолкнул его и показал глазами направо.

Рафф оВернулся и увидел, что Фрэнклин Дэвис и его консультант тихонько, незаметно уходят, поспешно пробираясь сквозь толпу. Их молчаливое исчезновение означало, что конструкция выдержала проверку.

Он сделал знак машинисту остановить экскаватор и вместе с Кеннетом Стрингером и Лайменом Орром подошел к фундаменту и тщательно осмотрел его. В бетоне только сейчас появилась первая, edb` заметная трещина.

Рафф выпрямился; его шея и ладони были влажны, где-то на самом дне глазных впадин стучала кровь. Кто-то в толпе громко зааплодировал, другие тоже начали хлопать в ладоши, аплодисменты становились все громче, потом замерли. Толпа поредела, и наконец стало совсем тихо.

И Кен Стрингер принялся трясти ему руку, и Рафф почувствовал по этому крепкому рукопожатию, какое облегчение и какую благодарность он сейчас испытывает.

И еще Рафф увидел, что на широком лице Лаймена Орра играет подобие улыбки, углубляя и без того глубокие морщины. Он ждал поздравлений.

И напрасно. Можно было заранее предвидеть, что даже такой несомненный триумф не заставит твердокаменного смитсберийца отказаться от привычной сдержанности и осторожности.

– Может, когда-нибудь и возьмемся за постройку этой церкви, – сказал Лаймен Орр.

42

Едва окончилось это страшное испытание, как Рафф, у которого все еще дрожали руки и ноги, сел в машину и помчался в Бостон. Как все это странно!.. Даже теперь, в пути, он продолжал удивляться тому, что делает и собирается сделать: три года бегал от Трой, а сейчас, когда надеяться уже не на что, гонится за ней как одержимый. Гонится, махнув на все рукой, бросив работу, выжимая из "виллиса" максимальную скорость, чтобы опередить Трой и попасть в Бостон до ее приезда. Сперва на восток кратчайшим путем, через Гренби и Виндзор, на федеральное шоссе номер пять, вдоль огромного изумрудного ковра долины, по которой течет Коннектикут, к Спрингфилду, затем в Ворчестер и вот он уже в Кембридже на Маунт-ОуВерн-стрит.

Вдруг он снизил скорость: впереди полз громоздкий желтый автобус. На задке у него была рекламная надпись; Рафф прочел и расхохотался. Он так устал, голова у него так кружилась и от одержанной победы и от недобрых предчувствий, что смеялся он как пьяный. Он тащился за этим рыдваном, потешаясь над рекламой, которая могла появиться на свет только в кембриджском округе: "Береги время, езди автобусом! "

Он отлично помнил Бостон, в котором провел длинную военную зиму, как, впрочем, помнил большинство городов, в которых ему доводилось бывать; Бостон и Сан-Франциско запечатлелись особенно четко и выпукло.

Было уже шесть часов, и "виллис" Раффа сразу затерло в потоке машин. "Трой, – думал он, – доберется до Бостона не раньше семи тридцати". Он миновал городской сад, с благодарностью поглядывая на запомнившиеся ему деревья: их было очень много, и на каждом висела табличка с названием.

И вот уже Коммонвелт-авеню и дом Трой. Он проехал еще целых два квартала, прежде чем нашлась стоянка для машины. Потом зашагал назад с таким решительным и озабоченным видом, словно твердо знал, что именно он скажет и сделает, когда увидит ее, когда она приедет и застанет его в остиновском доме. Но знал он только одно: что ему необходимо выведать у нее больше, чем выведал Эбби. И он надеялся, что с нею не будет Лайла Кейза.

Он остановился перед домом Остинов – горделивым четырехэтажным зданием из темно-красного кирпича. Его приписывали Булфинчу; во всяком случае, на втором этаже красовались характерные для Булфинча балконы с коваными решетками, и фасад был отделан сиреневыми глазурованными плитками. Словом, это было то самое, от чего убежал Эбби и что привело его в конце концов к строгим геометрическим формам Миса ван дер роэ.

В сумерках особняк Остинов с его изящным коринфским портиком и полукруглой георгианской дверью казался величавым и задумчивым и был совсем не похож на желтый кирпичный домишко в Сэгино, который не мог похвастаться ничем, кроме безграничной люови, обитавшей в нем.