Камни глупости
Шрифт:
— …зарезали. Меня то же самое ждет, — все стало ясно. От меня они тоже ничего не добьются, потому что партизаны не сдаются — особенно, если сдавать нечего. Тогда я решила немного разъяснить ситуацию: — Володя, понимаю, что все так говорят, но у меня нет уникального бриллианта. Я сама только сегодня узнала, что стала наследницей. А до этого меня пытались отравить. И еще пытались похитить.
— Это я тебя хотел в гости позвать, — усмехнулся Володя. — Но твой водитель хитрым оказался. А травить людей… Никогда такого не делал!
— Понятно.
Конечно, не все было понятно, но кое-что разъяснилось. Володя
— Звони, давай, своему подельнику! Пусть мой бриллиант везет, а если уже его загнали, то — бабло!
— Мне некому звонить…
— Не кипяти пиво! Муж-то у тебя есть, милашка? Ты же с ним в Швейцарию моталась?
— Я не была за границей.
— Хватит пургу нести! — голос человека, чьей добротой все нещадно пользуются, зазвенел металлом.
В руках инвалида появился некий предмет, действующий на психику и особенно на воображение. Так и видишь себя в луже крови и с дыркой в голове, полученной после активизации этого механизма. Стало ясно — мне никого и ни в чем не убедить!
Взяв телефон, протянутый одной из шестерок друга моего отца, я позвонила на работу Алеше. Он сидел в приемной шефа, рифмуя слова для своего нового опуса, и поэтому сам снял трубку. Слово в слово я повторила то, что велели похитители. А бодрый инвалид, подсоединившись к разговору, проинформировал моего обалдевшего поэта о своих планах на случай, если через два дня бриллиант в сто каратов не перейдет к законному владельцу. Стало ясно, что жить мне оставалось ровно два дня.
Глава 21. Прощание славянки
Поселиться на эти последние два дня в доме бедного инвалида мне не позволили. Бандиты припасли для меня другое местечко.
Выходя в их тесном сопровождении из дома, я заметила, что один из миньонов друга моего отца смотрит на меня с явным интересом. Встретив мой вопросительный и угрюмый взгляд, он отвел глаза. Тем не менее, я почувствовала особую окраску его интереса.
— Саша, возьми ее сумку! — это распоряжение получил именно тот самый парень.
Возможно, мне показалось, но внешне этот Саша очень напоминал самого старика-бриллиантомана. Родственник?..
Мы вышли на улицу и погрузились в ту же самую неприметную «девятку». Я сидела на заднем сидении между своими спутниками. Нет, определенно, этот Саша косится на меня. И сидит он, прижимаясь к моему бедру чуть теснее, чем это диктовали габариты салона.
Поплутав по улицам Гродина, «девятка» остановилась у кирпичной пятиэтажки. Дом стоял немного на отшибе, обтекаемый двумя трассами. За домом располагался детский садик, а с других сторон — больница и глухой забор станкостроительного завода. Хорошее место для последних дней жизни.
Квартира, в которую привели меня, поражала убогостью. Три комнаты находились в кошмарном состоянии: почти черные потолки, протоптанный до дыр линолеум и залапанные до полного омерзения двери. Невольно я подумала: смотрите, добро пропадает! Вот бы нам с Алешей и Ильей такую квартиру! Я бы вылизала ее, довела бы до ума, обустроила и… Ах, да, мне же через два дня умирать!
Комнатку мне отвели самую маленькую. Здесь стоял засаленный и продавленный диван, тумбочка с оббитой полировкой и два стула. В комнате горела тусклая лампочка. Окно завешивалось ужасной тряпкой, символизировавшей занавеску. Я заглянула
Саша внес в комнату мою сумку. Я подошла к нему почти вплотную.
— Спасибо, — сказала я, томно коснувшись пальцами своей обнаженной шеи.
Он проследил мой жест, а потом чуть улыбнулся и вышел.
Я легла на диван. Хотелось бы поплакать, но что-то не получалось. Тогда я просто закрыла глаза. Мне вспоминалось море, счастливый смех Илюшки и сердце тревожно заныло. Как он вырастет без меня? И даже не попрощаться… И хорошо, что Ильи нет дома. Но знает ли друг моего покойного отца, где он? Я постаралась отогнать тревогу. Тогда вспомнился Алеша, жующий пирожок и вздыхающий о своей талии. Что он будет делать? Обратится ли в милицию? Или будет собирать хоть какие-то деньги на выкуп? Да где ему собирать их? Потом перед глазами появился Артем. Он стоял у окна и смотрел на снежные вершины Домбая. Его лицо было таким усталым, истонченным. Он горько и кривовато улыбался своим мыслям. А затем в моих воспоминаниях появилась Софья Михайловна. Я так и не узнаю правды… В мои мысли пришел Дорогой Леонид Ильич с бокалом коньяку. Борянка, смеясь, махала мне рукой, Настя поправляла светлые локоны, улыбалась на прощание.
Родные, близкие, друзья! Все, кого я больше не увижу, простите меня!
И почему я Артема не слушала? Почему не согласилась удрать с ним, куда глаза глядят! Как же он был прав, когда говорил, что неприятности не кончились! Может, как-то связаться с ним? Выкрасть мобильник или попытаться смыться? Но чем Артем сможет мне помочь на этот раз? Где же он возьмет бриллиант в сто каратов?
Дверь без стука открылась. На пороге стоял один из бандитов. Тот, что постарше остальных и производил впечатление небольшого босса. Он осмотрел меня с ног до головы и только потом сказал с наигранным восточным акцентом:
— Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста!
— Спасыб, — ответила я, поддерживая шутку.
Пусть не думает, что я помираю от страха.
Мужик усмехнулся, но его морда осталась непроницаема.
— Лады! — согласился он. — Меня зовут Виктор. Если захочешь, есть или в туалет — постучи в дверь. В коридоре по очереди сидят мои пацаны.
Через час я воспользовалась его инструкцией, чтобы попросить чаю и посетить укромный уголок. Вот же неодолима над нами власть естественных надобностей! Никакие передряги их не отменяют. Однако и туалет в этой ужасной квартире оказался загажен неимоверно.
К ночи я совсем раскисла. Постучала в дверь снова и попросила купить мне сигарет. За дверью сидел Саша. Парнишка глянул на меня, будто ожидая чего-нибудь еще, но на этот раз мне было не до кокетства.
Всю ночь я не спала, мешали душный, спертый воздух и сигаретный дым, наполнивший комнату сизыми клубами. Часам к двум, я почувствовала себя в газовой камере и постучала в дверь снова, чтобы попросить проветрить помещение.
Пока дверь в мою комнату была открыта, я сидела на посту рядом с Сашей. Он слушал приемник, каких-то горлопанов, выкрикивающих удивительно примитивные тексты. В полутьме прихожей парнишка казался очень юным и симпатичным, если может быть симпатичным человек, подвизающийся похищать людей.