Камуфляж
Шрифт:
Огромные черные глаза злобно сверкнули.
— Ты на что намекаешь, мартышка? Памир рассмеялся:
— А ты сам не догадываешься?
— Ты меня оскорбил?
— Точно.
Между собеседниками повисло тяжелое молчание. Кулаком, лишь чуть-чуть превосходящим размером меньшую из костяшек пальцев чужака, Памир постучал в алмазную дверь.
— Я оскорбил тебя и твоих предков. Вот. По корабельному кодексу и вашим малоприятным обычаям теперь ты вправе выйти на открытое пространство и отколошматить меня так, чтобы я умер
Гигант яростно тряхнул головой — и все. Один рот растянулся, жадно и подолгу втягивая воздух, другой собрался в крошечную впадинку — удалец балансировал на грани чистейшего мстительного гнева. Но Галлий страшным усилием воли взял себя в руки и, когда злость его наконец начала угасать, дал неслышный сигнал, повинуясь которому две внешние двери упали и наглухо закрылись.
Памир посмотрел налево, потом направо. Хорошо освещенная узкая авеню была пуста и, судя по всему, безопасна.
И все же великана, несомненно, объял ужас.
Буквально перед визитом Памир еще раз пролистал журнал Розеллы. Среди ее мужей наличествовали два удальца. В записях не упоминалось ни одного полезного имени, но было очевидно, что один из этих мужей — Галлий. Вранье насчет своих страхов в характере этой расы. Но как мог конфирмованный практикующий адепт столь исключительной веры отрицать, что он вообще когда-либо встречался с женщиной?
Значит, необходимо отыскать других мужей.
Перед Памиром лежали сотни разных путей. Но как любят говорить удальцы: «Кратчайшее расстояние — это расстояние между соприкасающимися точками».
Система безопасности Галлия была обычной, ячеистой, с. тысячелетним опытом применения, и Памиру потребовалось меньше дня, чтобы взломать коды и войти в передние двери.
— Кто со мной? — крикнули из дальней комнаты. Что любопытно — по-джей'джельски.
Затем:
— Кто там? По-человечески.
И наконец, словно запоздало сообразив, на собственном языке:
— Ты в моем доме, и тебе не рады. Но я прощу тебя, если ты немедленно уберешься.
— Розелла против того, чтобы я убирался, — откликнулся Памир.
Последняя комната представляла собой небольшую крепость, обитую пластинами первосортной гиперфибры и щетинящуюся оружием, как легальным, так и не очень. Два ускорителя плазмы следили за поворотами головы Памира, готовые если и не убить, то вышибить из него разум. Поперек горла встал комок, но человек проглотил страх и небрежно поинтересовался:
— Так вот где ты живешь теперь? В маленькой комнатенке на дне уродливого дома?
— Тебе нравится оскорблять, — буркнул удалец.
— Скрашивает время, — хмыкнул мужчина.
— Я вижу незаконное оружие, — заявил из-за гиперфибры Галлий.
— У тебя отличное зрение, оно ведь как раз при мне.
— Если попытаешься причинить мне вред, я убью тебя. И разрушу твой разум. Тебя больше не будет.
— Понятно, —
И сел — жест повиновения едва ли не в каждом мире. Он сел на квазикристаллические плитки в светлой прихожей и принялся разглядывать портреты на ближайших стенах. Удальцы минувших веков застыли в вызывающих позах. Предки, вероятно. Достойные представители обоих полов, взирающие на своего трусливого потомка с откровенным презрением.
Подождав несколько секунд, Памир сообщил:
— Я вынимаю пистолет.
— Брось его к двери.
Плазменная пушка была встречена уважительным молчанием. Оружие скользнуло по полу, ударилось о стену, остановилось, и тут же складная механическая рука накрыла пистолет гиперфибровым колпаком, снабженным пирозарядом, задача которого — уничтожить всякого, кто попытается вытащить оружие.
Гиперволоконная дверь поднялась.
Галлий занимал полкомнаты. Удалец стоял в центре чулана, битком набитого припасами, глядел на Памира, и бронированные пластины его тела подрагивали, изгибаясь и выставляя наружу острые края.
— Тебе, должно быть, очень нужна эта работа, — заметил он.
— За исключением того, что это не работа, — отозвался Памир. — Честно говоря, я что-то потерял интерес к данному предприятию.
Сконфуженный удалец воспрянул:
— Тогда зачем ты влез в неприятности?
— Что тебе нужно, — заявил Памир, — так это маленькая многозарядная плазменная пушка. Славное оружие, лучше его нет.
— Они нелегальны, их сложно достать, — возразил Галлий.
— Твой ускоритель тоже вне закона. — И здесь имелась алмазная дверь, укрепленная сеткой гиперволокон. — Но спорю, ты отлично понимаешь, что формованная плазма может сделать с живым сознанием.
Тишина.
— Смешно, — продолжил Памир. — Не так давно я нашел труп, наткнувшийся именно на такое оружие.
Спина чужака уже распрямилась до предела, да и бронированные пластины выгнулись максимально. Тихим, почти умоляющим, голосом Галлий спросил человека:
— И кто труп?
— Се'лен.
И снова молчание.
— Кто еще погиб таким образом? — поинтересовался Памир. Это было предположение, но не только. Не дождавшись ответа, он добавил: — Ты никогда не был так напуган. За всю свою долгую, бурную жизнь ты никогда не сталкивался с таким грызущим изнутри страхом. Я прав?
Плечи великана поникли. Жалкий тонкий голос проскулил:
— С каждым днем мне все страшнее.
— Почему?
Удалец на миг уронил голову.
— Почему тебе все страшней и страшнее?
— Уже семеро наших…
— Семеро?
— Сгинули. — Человеческое отчаяние прозвучало в этом единственном слове. — Восемь, если то, что ты сказал о джей'джеле, правда.
— Восемь кого? — переспросил Памир. Галлий промолчал.
— Я знаю, кто ты, — продолжил тогда человек. — Восемь мужей Розеллы — и ты. Верно?