Канал
Шрифт:
Полещук слушал Лякина, подливал в стаканы «Стеллу» и ему становилось хорошо.
— Ну, какие планы на сегодня? — спросил Лякин. — Предлагаю взять пузырек спиртяги, между прочим, осталось кое-что, вчера не смогли осилить — и рвануть в спортклуб Гелиополиса, в бассейн… — он посмотрел на Полещука. — Ты как?
— Я не хочу, — сказал Полещук, вспомнив про Тэту, которая, возможно, уже прилетела в Каир. — Надо с хабиром сегодня пообщаться.
— Да на кой хрен тебе хабир? — возмутился Лякин, вертя в руках мятую пачку «Клеопатры», — Успеешь еще… На канале…
— Так, Серега, надо —
— Там переведешь, в своем Фаиде! — сказал Лякин. — Тоже мне проблема!
— Нет, я хочу это сделать здесь, — заупрямился Полещук, пошел в комнату и демонстративно достал из портфеля словарь. — Там будет не до этого, как будто ты не знаешь…
— Халас, — сказал Лякин. — Сейчас я сбегаю к себе за спиртом, выпьем, а потом переводи… Козел ты, Щука…! — И он ушел.
…Двести граммов чистого спирта, разбавленного водой из-под крана, легли на выпитое пиво (не говоря уже об алкоголе, вылаканном вчера), и через полчаса оба лейтенанта почти "не вязали лыка". Полещук еще помнил про Тэту, но никаких сил расстаться с Лякиным у него не уже не было. А Лякин продолжал твердить о наступающей войне с Америкой, тыкал спьяну сигаретой в обшивку диванчика, потом оба дружно заливали дымящееся место водой, радуясь, что заметили очаг возгорания… Наконец, Лякин задремал на диванчике.
Забрав его зажигалку и радуясь тому, что еще немного соображает, Полещук спустился вниз и, успешно, как ему показалось, миновав гостиничных соглядотаев, дошел до телефона-автомата возле кафе и набрал номер отеля аэропорта.
— Мисс Тэту Эстатопуло из компании «Олимпик», — спросил Полещук, пытаясь четко выговаривать слова на английском.
— Тэта! — cказал он, услышав знакомый голос. — Я сейчас приеду к тебе, darling!
— Может не надо сейчас, Алекс? — ответила Тэта. — Ты, похоже, dead drunk [пьян в доску — англ. ], Shuka!?
— Совсем немного… Главное — я вернулся, я — живой…! А сейчас я трогаю рукой твой крестик, — сказал Полещук, досадуя про себя, что он так не вовремя надрался, — и мечтаю тебя увидеть, darling!
— Приезжай! — коротко сказала Тэта после продолжительного молчания. — Я встречу тебя внизу, Алекс!
В трубке раздались короткие гудки. Полещук посмотрел на циферблат наручных часов и быстрым шагом направился к своему дому, размышляя о том, как привести себя в порядок. "Какой же я козел! — думал он. — Ведь знал же, чем эти пьянки заканчиваются!.. Сейчас — срочно холодный душ и чашку крепкого кофе! Хоть бы Лякин пожар не устроил в квартире…" Полещук сунул руку в карман джинсов, нащупал зажигалку Сереги, вспомнил про спички на кухне и побежал.
Поднимался ветер, небо мгновенно заволокло красновато-серым маревом, в воздухе в клубах песка замелькали обрывки газет и пластиковых пакетов, в лицо неприятно ударили струи мельчайшей пыли, стало трудно дышать… Хамсин, подумал Полещук, отплевываясь, этого еще не хватало! Прикрывая рукой глаза, он с трудом преодолевал напор горячего пустынного ветра, обрушившегося на город. Насер-сити мгновенно
— Хамсин муш квейс, мистер? — смеялись арабы, глядя на Полещука. — Маалешь, букра хамсин мафишь! [Ничего, завтра хамсина не будет! — иск. егип. ]
Полещук пробормотал, что все в руках милосердного Аллаха, и направился к лифту.
Сереги Лякина в квартире уже не было. Убрав со столика остатки утренней опохмелки, Полещук занялся приведением себя в божеский вид.
…Тэта сидела в холле отеля напротив рисепшена и пила «Кока-Колу». Полещук, благоухающий английской лавандой, направился к ней, как вдруг дорогу ему преградил египтянин в белой рубашке с коротким рукавом и аккуратно завязанном черном галстуке. Его профессиональная принадлежность почти не вызывала сомнений.
— Ваши документы, мистер! — сказал египтянин на плохом английском, буравя черными глазами Полещука.
Ну, вот я и попался, подумал Полещук, доставая из кармана удостоверение. С дикой похмелюги, вертелось у него в голове, в отеле аэропорта, где живут иностранцы! Замаячили картины Средней Азии, Мары, арыки, туркмены в лохматых папахах, вино типа «портвейн»… В общем, много чего всплыло в памяти в эти секунды…
— Пожалуйста, забит! [офицер — егип. ] — сказал он на диалекте, протягивая сотруднику мухабарат свое удостоверение. В сторону Тэты Полещук старался не смотреть.
Египтянин рассмотрел удостоверение Полещука и неожиданно его жесткий взгляд сменился добродушной улыбкой:
— Прошу меня извинить, — сказал он на арабском. — Русский переводчик! И подпись уважаемого полковника Бардизи! Извините, ради Аллаха, но вы, эффенди, так похожи на араба…
— Ничего, ничего, ахи! — сказал Полещук, краем глаза видя, как нервно напряглась Тэта. — Такая у вас служба!
— Девушка, полагаю, ваша знакомая? — повернулся египтянин в сторону Тэты.
— Да, летел как-то в самолете компании «Олимпик», — ответил Полещук, понимая, что контрразведчик сумел вычислить Тэту. — Познакомились…
— Не смею задерживать, баш мугандис! — сказал египтянин. — Еще раз приношу свои извинения!
Египетский контрразведчик, разумеется, не мог знать о том, что всем русским советникам и переводчикам строго настрого запрещено посещать не только злачные места, типа ночных клубов и ресторанов, но и общаться с гражданами других стран (если это не входило в круг их прямых обязанностей). Неслужебное общение с иностранцами называлось "несанкционированными контактами" и виновники подобных контактов строго наказывались, вплоть до высылки из страны. Ничего этого сотрудник мухабарат из отеля аэропорта не знал, а подпись известного ему полковника Бардизи на удостоверении Полещука полностью отметала все подозрения. И вообще отношение к русским спецам в Египте было очень лояльным, если не сказать больше… И чего это я, подумал Полещук, прошлый раз так волновался?