Канарейка в клетке
Шрифт:
Сознание мутнело с каждой секундой, тело не слушалось, я задыхалась, но продолжала пытку. Я чувствовала, что умираю, но мне совсем не хотелось, чтобы меня кто-то спасал. Из последних сил мысленно сложила руки для молитвы, а в голове пронеслось:
…Умоляю, пусть меня не спасают, я хочу умереть. Я больше не вынесу этого, с меня достаточно. Пусть все закончится прямо сейчас.
Говорят, что перед смертью все яркие события жизни проносятся перед глазами, напоминая людям, что все было не так уж и плохо. Это последняя пытка судьбы, она нарочно подкидывает хорошие воспоминания, чтобы
Сейчас, медленно опускаясь на кровать лицом в подушку, я вспоминала о Марине, о наших приключениях в студенческие годы, пикниках в парке, зажигательных танцах в клубах. Вспоминала о встречах с читателями, первой изданной книге и о своем любимом произведении, с которого началась моя любовь к хрустящим печатным страницам.
Мне было не страшно, перспектива остаться в живых пугала больше. Я закрыла глаза в надежде, что больше никогда не открою их снова.
Чьи-то руки с силой дернули меня, приподнимая над кроватью. Я словно зависла в воздухе, не понимая, реальность это или моя душа просто покидает тело, отправляясь в вечное адское пламя за сотворенные злодеяния.
Глаза заволокло туманом, до слуха донеслись едва уловимые звуки и обрывки фраз:
– Лука, доставай! Открой ей рот! Сука! Чертова идиотка… Быстрее…
Через несколько минут я снова могла дышать, пелена постепенно спадала, я могла уловить очертание двух фигур, склонившихся надо мной.
Это был Арман и… кажется ангел, только непонятно, спаситель или тот, кто сбросит мою душу прямиком в ад.
Я пыталась избавиться от пальцев, которые грубо возились у меня во рту, освобождая горло от поролона. Ослабевшими руками пыталась отбиваться, шевелила ногами, но мои попытки были настолько слабыми, что мужчины не обращали на них никакого внимания.
– Кажется, все достали. Останься с ней, я спущусь вниз и позову Саманту, пусть теперь ночует в комнате у этой дуры! – зло выплюнул Арман, покидая комнату.
– Карина. Ты слышишь меня? – спросил второй мужчина, заглядывая в мои глаза.
Я отвела взгляд в сторону, чтобы спрятать катившиеся слезы и свернулась в позу эмбриона.
…Просто оставьте меня в покое, исчезните все. Представьте, что я просто мебель и не обращайте на меня внимания…
– Ты можешь говорить со мной, Арман разрешил. Меня зовут Лука и я капо или проще сказать руководитель боевой группы в семье дона Герра. – представился мужчина и провел рукой по моим волосам, успокаивая.
Зря, очень зря. Я, в последнее время видавшая только жестокость и злобу, зашлась в новом приступе истерики от совершенно обычного прикосновения, которое было безобидным и искренним.
Таких качелей я не выдержу. Это все обман, иллюзия, очередная игра Армана, его жестокий план по моему уничтожению. Медленно но верно босс мафии идет к своей цели, не испытывая при этом ни малейшего угрызения совести.
Здесь никому нельзя верить, все не то, чем кажется…
– Хорошо, Карина. Отдохни, набирайся сил, и прошу, больше не делай так. Здесь никто не позволит тебе умереть от собственной руки, только заработаешь суровое наказание и ничего больше. И мне будет очень жаль, потому что никто в этом доме не посмеет тебе помочь – произнес Лука вздыхая.
Двери снова открылись, в комнату вошли двое охранников, и мужчина
Наверное жалеет, какая же она странная… Бросила меня в лапы к чудовищу, а теперь смотрит полным сочувствия взглядом. Ненавижу…
Снова потянулись однообразные дни, но кое-что все-таки изменилось. Теперь я 24/7 была под наблюдением, моим охранником стал Лука, видимо Арман больше никому не мог доверить «столь ответственное задание». Капо периодически спрашивал меня о моем самочувствии и о том, чем я занимаюсь, видимо проверял, жива или нет. Этот приказ наверняка отдал Арман, наверное, боялся, что я сдохну без его помощи…
Сам дон не заходил ко мне в комнату, только изредка поглядывал на меня из окна напротив и, возможно, следил через мониторы.
Я не жила, существовала где-то на грани адекватности и сумасшествия, постоянно норовя сделать шаг в сторону последнего.
– Карина, может быть тебе что-то нужно? – спросил Лука, заглядывая в помещение.
Я отрицательно покачала головой и принялась выводить пальцем узоры на постели. Это было единственным моим занятием, кожа от частых движений постоянно краснела, трескалась и болела. Но мне не было до этого дела. Я совершенно точно поняла, что не то, что не смогу полюбить чудовище, я даже не смогу сделать и пары шагов навстречу. Хочет – пусть убивает, а если нет, то пусть позволит умереть самой.
Занятая своими мыслями не заметила подошедшего сзади. Лука взял меня за руку и сказал:
– Прекрати, Карина! Ты должна собрать силы в кулак и жить дальше. Я знаю, у вас с Арманом договоренность, если ты ведешь себя хорошо – он выполняет твое желание. Верно?
– Да – шепнула я, едва шевеля иссохшими губами.
– Пришло время первой просьбы. Есть уже варианты?
Я отрицательно качнула головой и повернулась на бок, давая понять, что не имею желания продолжать бессмысленный разговор. Все, что я хочу, это исчезнуть, либо из этого дома, либо из ненавистного мира. Больше мне ничего не нужно. Но это для меня непозволительная роскошь… Никогда бы не подумала, что умереть будет так сложно.
– Хорошо. Тогда я выберу сам, Карина – произнес мужчина, покидая комнату.
На следующий день Лука появился в дверях, держа в руках стопку бумаги и ручку.
– Держи – протянул он мне канцелярию, а затем добавил – садись и пиши.
– Что писать? – я уставилась на него в непонимании.
– Что угодно, Карина. Пиши истории, делай наброски, но без глупостей, хорошо?
Лука вышел, закрыв за собой двери, а я стала разглядывать рассыпанные по белому покрывалу листы бумаги.
…Писать говоришь? Думаешь, что я все еще способна придумывать добрые истории о чистой любви? Арман решил в очередной раз напомнить мне причину, по которой я оказалась здесь? Считает, что слишком долго я сижу без психологического прессинга?
Со всей накопившейся злостью я рвала белоснежные листы и орала, выла, заламывая руки. Жалея лишь о том, что своим криком я не могу разрушить каменные стены своей клетки.
Я сползла на пол, трясущимися руками выводила на бумаге слово «Ненавижу», тут же сминала листок и отбрасывала в сторону.