Канарский вариант
Шрифт:
Весь экипаж машины боевой под художественным руководством моего мучителя родителя прикатил, немилосердно сигналя под окнами, ровно в половине десятого утра.
– У вас тут что, работа?
– не открывая глаз, прошептала Леночка, прижимаясь ко мне восхитительно горячим, ароматным телом.
– Да, дьявол ее побери!
– Я с трудом пытался разлепить набухшие веки.
– Какая?
– Ну… работа-то не волк, зато начальник - зверь!
– С трудом сохраняя равновесие, я шагнул к окну.
Папаня, стоявший у «Мерседеса»
– Щ-щас, мою бабушку так-растак!
– Я скривил ему зверскую рожу.
– Без меня не обойдетесь, что ли?!
– Так и поделим все без тебя, - донесся бесстрастный ответ.
– Спи. Дорогой товарищ.
– После папин голос повысился: - Его благородие только просыпается, а у меня уже вся жопа мокрая от беготни! Всю ночь с бомбой мудрили, герметизировали, кабель с ранья покупали-выбирали…
Я обернулся к Лене. Молвил повинно:
– Должен ехать. Служба!
Она с неохотой раскрыла глаза. Произнесла через вздох:
– Позвольте чисто мужской вопрос: что делаете сегодня вечером?
– И вечером - служба, - ответил я.
– На мне ребенок и любимая женщина. Буду с ними занят до следующего утра.
– А утром снова на службу?
– Она потянулась.
– Ладно. Что в таком случае вы предпочитаете на ужин, любимый мужчина?
– Мы пойдем в ресторан.
– Ну-ну!
– сказала она рассудительно.
– Не надо излишнего изобилия красивых жестов. Источников доходов на острове Фуэртевентура весьма немного. А на помощь извне теперь рассчитывать не приходится. Или вы граф Монте-Кристо?
– Стремлюсь быть таковым, - поведал я.
– Но покуда не выходит. Хорошо, согласен: пускаемся в семейное плавание. Дизеля - на экономический режим!
Острить-то я острил, но, когда выходил из дома, не без трепета душевного подумал о той доле правды в каждой шутке, что в количественном своем отношении иной раз невольно над самой шуткой преобладает…
На Леночку, как мне показалось, я произвел впечатление во всех смыслах благоприятное, однако беда всех этих первых впечатлений в том, что им довольно трудно соответствовать в дальнейшем.
– Хорош!
– восхищенно сказал папаня, обозрев мою деформированную активным образом ночной жизни физиономию.
– Герой полотна Пикассо! Матрос с торпедированного сухогруза… Ну, починил разбитое сердце свояченицы покойного?
– Поехали, изуверы, - хрипло откликнулся я.
– Дайте воды.
– Чего, уже потек радиатор?
– не удержался от пошлой подковырочки братец Вова - клянусь, наверняка глубоко завидовавший мне.
– Слушай, я тебе не подушечка для иголок!
– взорвался я.
– Чего ты злишься? Я ж о тебе беспокоюсь… Вот и презервативы тебе купил, черного цвета, специально…
– Почему… черного?
– обернулся я на него.
– Ну… в доме траур… Твой такт оценят…
Я беспомощно отмахнулся от негодяя вялой со сна кистью.
Обижаться
Его прикольчикам с душком черного юмора еще с детства не виделось конца и края.
Память фрагментарно воссоздала из прошлого пластмассовую челюсть вампира, которой Вова пользовался, без очереди пролезая за дефицитной некогда водкой в раздаточное оконце магазина и повергая ужасным оскалом в шок и содрогание пытавшуюся его урезонить очередь; рога лосей и горных козлов, презентованных или же внаглую проданных супругам соблазненных им женщин…
Один из рогоносцев, некто Фридман, бывший Бовин начальник - низенький, толстенький, с приплюснутым носиком, добродушно именуемый им Фрюшей, прознав об измене своей неблаговерной с подчиненным, выкинул подаренные рога с балкона, разбив ими лобовое стекло своей машины, а затем, трясясь от ярости, несправедливо, как полагал Вова, уволил соблазнителя по статье «Несоответствие занимаемой должности», за что в ответ был анонимно подписан на ежегодный журнал «Скотоводство и свиноводство в СССР».
– На почту завернем, - сказал Вова сидевшему за рулем Сергею.
– Зачем на почту?
– спросил я.
– Кишка его бросила, - едко пояснил папаня.
– Нашла вариант. Вчера в Москву звонил…
– Н-да, - процедил Вова равнодушно.
– Не дождалась замка в Испании, не хватило терпения.
– А на почту-то зачем?
– Увидишь.
Из багажника Вова достал увесистый сверток.
На почте у стойки латинскими буквами заполнил текст сопроводительной телеграммы:
«В связи с изменившимся семейным положением и материальными затруднениями высылаю замок по частям».
Затем, попросив у служащего жирный черный фломастер, развернул сверток. В нем я увидел большой, обтесанный с двух сторон булыжник.
– Из руины какой-то вчера вытащил, - пояснил мне Вова, старательно на булыжнике выводя: «Деталь № 1».
Я представил Вовкину манекенщицу, волокущую тяжкий подарок из Африки длинной дорогой с почты домой.
– Интересно получится, - кивнул Вова, откликаясь на мои мысли.
Денег на свои хохмочки братец никогда не жалел.
В океане нас ждал неприятный сюрприз: в нескольких кабельтовых от банки торчала памятником изящного кораблестроения беленькая яхта с безлюдными палубами.
Серега ругнулся сквозь зубы. Он уже напялил гидрокостюм и приготовил заряд, чтобы заложить его в указанное папаней место на палубе субмарины.
Василий увязывал фал на горловине мешка с песком, должным придавить своей массой взрывное устройство, придав необходимую направленность возмущенному детонацией тротилу.