Канатоходец: Воспоминания
Шрифт:
Третий пример: металлургический завод построили в Темиртау потому, что там было много легкодоступного угля. Мартеновские печи должны были работать на газе, полученном из угля, а не на добротной дефицитной нефти. Но со строительством газогенератора чуть опоздали и пустили мартеновские печи на привозной нефти. Позднее возвращаться к газовому топливу было уже немыслимо — это снизило бы производительность, которая неуклонно должна была расти. Так и не достроили тогда газогенератор.
Четвертый пример: читаю зарубежные журналы [169] . За границей удивляются: была пущена печь стотонной
169
С чтением иностранных журналов тоже было непросто. Меня вызывает начальник технического отдела и говорит:
— При всех предупреждаю, что читать иностранные журналы небезопасно.
— Но ведь библиотека выписывает их. А я использую их опыт.
— А я вас предупредил.
Пятый пример: неожиданно приходит телефонный приказ из министерства о том, чтобы уменьшить отбраковываемую неполноценную верхнюю часть стального слитка. Мы пишем докладную записку о том, как при этом будет ухудшено качество металла. Нам по телефону ответ:
— Мы сами знаем, книги тоже читали и учились. Вы делайте, что вам приказано.
— А если будет рекламация по качеству?
— Рекламацию признать, не выезжая на место, и впредь этому заказчику в течение полугода ничего не поставлять!
И вот в одну прекрасную весну приходит сообщение о том, что западные районы Сибири остались без плугов: сплошной брак. Катастрофа — задерживается посевная.
Нам приходят на исследование образцы нашего же металла. Сотрудники лаборатории — весьма квалифицированные металловеды — отказываются давать заключение: зачем самим затягивать петлю на собственной шее. Приходит заключение из Центрального института нашего министерства. И вот чудо — о низком качестве металла ничего не говорится. Вся ответственность перекладывается на завод — изготовитель плугов. Все вздохнули свободно.
Потом я спрашиваю сотрудников ЦНИИЧерМета — как же мы вышли сухими из воды? Ответ прозвучал примерно так:
— Ваша сталь, конечно, дерьмовая, но мы знаем, что это не ваша вина. А вот технология термообработки на заводе-изготовителе столь ужасна, что и из хорошей стали получился бы брак.
И вот результат: главный инженер того завода и начальник Отдела технического контроля получили по десять лет. Правда, срок пришлось отбывать недолго.
Из сказанного выше понятно, почему наша богатейшая страна неуклонно устремлялась к нищете. Печальный опыт показал, что регулировать жизнь директивными инструкциями рискованно. Нужна самоорганизация, но она не получается еще и в наши дни. Сильна тоска в народе по правящей всесильной руке. Как легко было исполнять приказы безответственно, получая за это еще и премии.
Но время шло.
И вот наступает март 1953 года. Шепотом разнеслась весть, прозвучавшая по радио. Мы сразу поняли, что это конец единоличного деспотизма. И вот в Правде некролог со словами:
«Умер бессмертный вождь».
Подписан беспартийным ректором МГУ академиком Иваном Георгиевичем Петровским. В этих странно звучащих словах послышалось
Я попадаю под амнистию — у меня ведь был по приговору всего-то навсего пятилетний срок.
Но не все сразу оформилось. Помню, в начале лета прихожу к главному инженеру и прошу:
— Подпишите моей сотруднице командировку в Тарту на конференцию по спектроскопии.
— Не подпишу.
— Почему?
— Поедешь сам.
— У меня же нет еще паспорта.
— Это моя забота.
И вот я в Тарту с докладом о работе, материалы которой своим многообразием и масштабностью поразили многих. Между делом захожу в банк получить деньги по аккредитиву и предъявляю вместо паспорта справку ссыльного, с обязанностью отмечаться каждые десять дней. Как по команде, все служащие удивленными глазами уставились на меня — во мне воплотилась весть о наступающей свободе, хотя еще и далеко не полной.
На обратном пути в Москве захожу в МВД и спрашиваю:
— Почему мне не выдают паспорт, у меня ведь был всего пятилетний срок?
— Потеряно ваше дело. Не беспокойтесь, найдем.
И действительно, в Темиртау меня вскоре вызывают в МВД и с поздравлением вручают паспорт. Наконец-то паспорт без всяких ограничений. Я, правда, не сразу покинул Темиртау — надо было закончить большую работу и особенно важно было выждать, когда решится вопрос о возможности получить прописку в Москве. На этот шаг правительство решилось не скоро.
Андреев Д. Русские боги. Стихотворения и поэмы. М.: Современник, 1989, 397 с.
Андреев Д. Железная мистерия. Поэма. M.: Молодая гвардия, 1990, 318 с.
Глава XII
ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ СВОБОДНЫМ
1. В Институте научной информации АН СССР
Защита первой диссертации
Начало 1955 года. Я наконец снова в Москве. Теперь уже легально. Моя мачеха дала согласие на прописку в той квартире, где я жил до ареста (это согласие не распространялось на мою жену).
Прошу разрешения на прописку в Главном управлении Министерства внутренних дел Мосгорисполкома. На меня там посмотрели с подозрением — ответа сразу не дали. Через несколько дней звонок от секретарши (оказалась знакомой):
— Разрешили. Поздравляю! Предписание будет отправлено в районное отделение милиции.
И вот я сижу дома и вдруг слышу чеканный шаг сапог по коридору. Понимаю. Входит участковый:
— Вам надлежит выехать из Москвы в 24 часа.
— Я не выеду.
— Как это так?
— Не знаете новые законы. А предписание — что, еще не получили?
Посмотрел на меня милиционер с удивлением и, опустив голову, вышел, ничего не говоря.
Да, беспрекословность власти зашаталась. Это нелегко было пережить ее представителям.
В Москве я довольно быстро устроился в недавно созданный Институт научной информации — ВИНИТИ АН СССР, в должности младшего научного сотрудника — редактора в отделе «Оптика».